Отец-одиночка поневоле - стр. 17
А ещё она похожа на Полину. Не один в один, но очень. Может, именно поэтому ей удалось прорваться там, в коридоре. На какой-то миг я подумал, что меня разыграли. И поэтому поддался напору её груди. Грудь, кстати, я тоже оценил. Останавливает взгляд. Я всё же мужчина. Эстет в некотором роде. И не из тех, кто слеп к женским прелестям, хоть и вроде бы как застолблён.
Издеваться над слабой девушкой не самая лучшая идея. Стыдно, но мне понравилось. Алиса трепыхалась, как бабочка, что попала в сачок садиста-любителя. Нет, ничего такого я не хотел. Разве что поставить эту особу на место да отвоевать право на ребёнка, который гипотетически мог быть моим.
– Блинчики! Блинчики! – радовалась Матрёшка, а я тем временем мыл руки и искоса наблюдал за беспомощным выражением лица непрошеной гостьи.
Она глубоко вздохнула. Видимо, чтобы не сказать мне что-то резкое. Затем сфокусировалась на Машке. Вздохнула ещё раз. А потом поднялась со стула и окинула взглядом «поле битвы» – столешницу, где валялись скорлупки от яиц и торчала, как пик моего позора, миска с тестом.
– Позвольте, – отодвинула она меня бедром от мойки. Кажется, я залип, разглядывая опекуншу.
Мне простительно, – оправдывался сам перед собой и соглашался: почему бы и не последить? Мало ли что ей в голову взбредёт? Вдруг схватится за нож да пойдёт войной на меня? А я ж должен быть готов ко всему.
Ничего кровожадного Алиса делать не стала. Тоже вымыла руки, вытерла их полотенцем. Фартук надела – висел у меня такой, зелёный, в цветочки и грибочки. Купил по случаю для Маринки, втайне мечтая, что однажды она захочет мне завтрак приготовить.
Марина иногда меня баловала кофе и готовой едой, разогретой в микроволновке. Фартук не надевала – считала это возмутительным моветоном. Вряд ли она умеет печь блины.
– Попробуем спасти, – пробормотала Алиса и спросила: – миксер у вас есть?
Миксер имелся. И много чего ещё. Кухня у меня модернизирована по полной. Пару раз в неделю приходила строгая и во всех смыслах положительная кухарка Антонина Фёдоровна – баловала меня домашней едой. А так я обходился ресторанами да вполне приличным кафе при офисе. Что греха таить: с утра до вечера я торчал на работе.
За Алисой было приятно наблюдать. Да, я пялился. Немного из вредности. Она не чувствовала себя скованной и из рук у неё ничего не валилось, но всё же пристальное внимание её немного напрягало. Я видел это по румянцу, что окрасил её щёки, по немного нервным движениям.
Матрёшка крутилась тут же, под ногами, как котёнок. И, странное дело, Алисе это не мешало: не раздражалась, не шикала, не усаживала Машку на стул. Как-то ей удавалось избегать столкновений. Видимо, она постоянно помнила, что рядом ребёнок.
Я вот, к слову, постоянно боялся, чтобы не затоптать ненароком кроху или не сломать ей что-нибудь: она же такая маленькая, хрупкая, а я большой и неуклюжий рядом с ней. Вот никогда не думал так о себе.
– Певый блинчик мой! – теребила Машка Алису.
Я вообще-то думал, что ребёнок хочет пробу снять, а потом понял, что ошибся.
Кажется, Алисе удалось исправить тесто после моих кривых рук. А затем у меня волосы дыбом встали, когда девушка взяла Матрёшку на руки, вручила ей половник и позволила вылить содержимое на сковороду.
Машка визжала от восторга, а я думал, что вот так появляются первые седые волосы.