Отец (не) моего ребенка - стр. 12
– А почему именно в Италию? – удивленно смотрю на нее.
– Ой, да ляпнула что пришло первым в голову! – она машет рукой. – Лишь бы меньше задавали вопросов. Гавриловна обещала с садиком помочь, но я думаю, Настеньке будет лучше со мной.
– Мама, ты из-за меня уезжаешь? – в дверях появляется Настя. – Сначала братик, теперь ты…
Она прижимает к груди плюшевого зайца. В глазах стоят слезы.
У меня внутри все ноет от боли. Хочется броситься к ней, обнять и прижать к себе. Никуда не ехать, отказаться от контракта. Вот только это невозможно.
Я должна пройти этот путь до конца.
– Нет, солнышко, – опускаюсь на колени. – что ты. Я еду, чтобы заработать денежек для тебя и Ильи. А когда вернусь, то привезу много игрушек и сладостей. И Ильюша со мной приедет!
– Не хочу игрушки, хочу братика! Привези его скорее! – дочь супит бровки. – Без братика скучно. Кто мне сказки будет читать?
– Бабушка почитает, – целую ее в недовольно сморщенный нос. – У бабушки много сказок.
– Мама, а ты будешь мне звонить?
– Конечно, каждый день, моя хорошая, – голос срывается.
Я прижимаю дочь к себе, зарываюсь лицом ей в макушку, лишь бы она не видела моих слез.
Как же тяжело будет без Насти. Я привыкла, что она всегда рядом. Но договор был однозначен: мне придется жить в чужом доме, куда я не могу взять ребенка. Пришлось смириться с этим.
Но это все ради Ильи. Я не могу его бросить.
– Ох, Настенька, – вмешивается мама заговорщицким тоном. – А что я тебе покажу! Совсем забыла! У нас же крольчата есть! Такие маленькие, пушистенькие. Идем, посмотрим.
Маленькие ручки обнимают меня за шею.
– Хорошо. Мам, привези мне игрушек и куклу, и сладостей и… сама приедь побыстрее, – говорит моя отходчивая девочка.
Целую ее напоследок. Хочется бросить все и остаться в этом доме, наполненном воспоминаниями детства и запахом выпечки.
– Да, милая. А ты веди себя хорошо, чтоб бабушка не нервничала.
– Хорошо, мам. Возвращайся поскорее.
– Конечно, – едва сдерживаю слезы.
Она убегает в комнату, а мы с мамой выходим на крыльцо. Пора прощаться.
– Все, мам, – говорю через силу.
– Позвони, как доедешь, – она косится на Стаса, который стоит, прислонившись спиной к машине. – Не нравится мне этот тип, вон как зыркает в нашу сторону!
Ничего от нее не скроешь.
– Мам…
– Позвони! – повторяет она с нажимом. – Я Анне доверяю, она не стала бы предлагать сомнительные сделки. Но у богатых свои причуды. Если человек может купить себе ребенка, то запросто может играть судьбой его матери!
Ох, если бы мама только знала, насколько близка к истине! Барковский уже мной играет. Я пешка в его руке…
– Хорошо мам. Обещаю что позвоню сразу, как до дома доеду.
– Не нравится мне все это, Катька, – она качает головой. – Не хотела тебе говорить, но… сон мне плохой приснился.
– Мам!
– Не мамкай! Сама знаешь, что мне иногда сняться вещие сны. Помнишь, как перед Сережиной смертью отец твой приснился? А теперь приснилась река с двумя мостами: один деревянный, другой – железный, а ты мечешься между ними и не знаешь куда идти.
– И что же в этом сне плохого? – ворчу.
Мама в своем репертуаре. Вроде умная женщина, а суеверная как бабка.
– А то, что нужно было тебе на тот берег, там тебя кто-то ждал! А ты не могла решиться, на какой мост ступить. Под конец все же выбрала железный, но только дошла до середины – и он провалился!