Отец моей подруги - стр. 37
Наполняю стакан и возвращаюсь обратно.
— Спасибо, — говорит он, одеяло доходит лишь до пояса, он без стеснения светит своим телом передо мной. Единственное, что не дает представить себе множество порочных сцен с ним, — повязка на его боку, напоминающая о том, что он ранен.
Я пытаюсь улыбнуться в ответ, чувствуя, как щеки горят от неожиданного стеснения.
— Только ни слова Оле об этом, — вдруг серьезно добавляет Максим, принимая стакан воды из моих рук. Его взгляд становится настороженным, почти предупреждающим. — Скажу ей, что в командировку уехал.
Я киваю, но внезапно решаю съязвить:
— Вы всегда прикрываетесь командировками, когда проводите время в постели с женщинами?
Максим медленно делает несколько глотков воды, мои слова его, кажется, смешат.
— Почему ты приехал ко мне? Мог ведь реально умереть. Для таких случаев есть, вообще-то, неотложка. А еще множество частных клиник, которые вам, уверена, по карману, — мой вопрос звучит с упреком и больше похож на нравоучение.
Максим снова улыбается, на этот раз с ноткой иронии в голосе.
— Хотел с молоденькой девочкой поиграть в ролевые игры, но доктор из тебя никакой.
По моему выражению лица он понимает, что его шутка мне вообще не зашла.
— Думал, раз ты учишься в медицинском, то сможешь меня зашить. Мой доктор на такие случаи находился слишком далеко от города, — поясняет, не отрывая от меня взгляда. — Но теперь я задаюсь вопросом, чему вас там вообще учат.
Моя улыбка становится шире, несмотря на ситуацию.
— Хорошо, что ваш ветеринар успел приехать, мне не хотелось бы объяснять полиции, откуда в квартире труп. Вам нужно принять лекарства, — вспоминаю о наставлениях того мужчины. — И нужно проверить температуру. Если повысится —мне все равно на ваше мнение, я вызову скорую. Это не шутки.
— Обезболивающее мне лучше дай, медсестричка, иначе прямо сейчас сдохну, — стонет он от боли, которую все это время пытался от меня скрыть, чтобы держаться настоящим мужиком.
***
Весь день я ухаживаю за Максимом, стараясь не дать ему заметить, насколько я встревожена его присутствием в квартире. Готовлю ему легкий суп, постоянно проверяю, не нужно ли ему что-нибудь, и следую всем рекомендациям врача.
Когда телефон вдруг звонит, я невольно вздрагиваю. Это Оля.
— Привет, Маш. Ты где пропала? Сегодня тебя не было на парах, но я попросила старосту не ставить тебе пропуск, так что все в порядке, — ее голос звучит обеспокоенно.
— О, привет... Ну, я чувствую себя не очень, — быстро придумываю отговорку, поглядывая на Максима, который, кажется, даже не слышит моего разговора.
Врать Оле крайне сложно.
Из-за этого я чувствую вину перед ней.
— Что случилось? Может, зайду, проведаю тебя? — Оля всегда была невероятно заботливой.
— Нет-нет, лучше не стоит. У меня... я вирус какой-то подцепила. И это заразно. Я не хочу, чтобы ты тоже заболела.
— Ну ладно тогда. Если что, звони, могу принести лекарства или что-нибудь еще, — настаивает она.
— Спасибо, Оля, но мне уже лучше. Пара дней — и все пройдет, — стараюсь, чтобы слова звучали убедительно.
В этот момент Максим, услышав имя дочери, резко вскидывает на меня взгляд. Прищуривается и напрягается. Словно боится, что я могу выдать его.
— Ладно, поправляйся. Если что — звони, — повторяет она, и мы прощаемся.
Кладу телефон, облегченно вздыхая. Кажется, поверила и не собирается ко мне приезжать. Последнее, что мне нужно сейчас, — это объяснять Оле, почему я на самом деле пропускаю университет и что делаю в одной квартире с ее отцом.