Отец моего парня - стр. 19
Мурашки волнами снова и снова бегали туда-сюда, во рту мгновенно пересохло. Губы мужчины находились на уровне моего уха, и я услышала пронзительный хрип из самого нутра. Какая-то часть меня желала этой реакции, гордилась ей. Именно она – та самая часть – изучающе и несмело скользнула вверх-вниз. Дмитрий Петрович путано выдохнул:
– Не останавливайся… – Я почувствовала поцелуй на своем плече. Поощряющий, благодарный. На душе стало так странно тепло, будто кто-то включил печку. – Мне нравится.
Никогда в жизни ранее я не видела член вживую. Собственно, и сейчас я его не видела. Но то, что чувствовали мои пальцы, было большим, приятным, нежным. Головка казалась чуть шершавой, мягкой и шелковистой, а вот сам ствол – толстым, обвитым едва ощутимыми венками.
Стоило сжать его чуть крепче, и он приветливо задрожал под моей рукой, а Дмитрий Петрович явно напрягся. Капелька жидкости выскользнула из верхушки, и я растерла ее по всей длине.
Удивительно, какой смелой я была в тот момент. Какие странные и грязные вещи себе позволяла!
– Все, – устало сорвалось с мужских губ, – Хватит, Машунь.
Я не понимала, о чем он говорит, мыслить совершенно не выходило… Как вдруг Дмитрий Петрович резко дернул меня за руку, заставляя крутнуться на месте и встретиться с ним взгляд. Почва тут же ушла из-под ног.
Бежать было поздно. Прятать голову в песок как трусливый страус – тоже не выйдет. Теперь его глаза смотрели в мои. Напрямую передавая свои горячие, похотливые мысли. Кажется, в карих зрачках я видела то, что мужчина собирался сделать с моим телом.
От страха грудь моя нервно вздымалась, а рот распахнулся в ужасе. Кажется, кислорода в комнате вообще не осталось!
– Господи, – хотела про себя, но произнесла почему-то вслух. Прозвучало удивленно, ошарашено. – Это ведь и вправду происходит!
Секунду длилось гробовое молчание, разрушаемое лишь биением моего непослушного сердца. Дмитрий Петрович странно вскинул бровь, изучив меня взглядом довольного кота, а затем четко и серьезно отчеканил одно лишь гребаное слово:
– Именно.
А дальше он просто впечатал меня в шкаф своим бешенным, убийственным, доводящим до исступления поцелуем. Никто и никогда не предупреждал меня, что мужчины умеют ТАК целовать… До потери сознания. До состояния, когда ты не можешь вспомнить свое имя. Когда его язык сражается с твоим в заблаговременно неравной схватке. А ты только рада сдать позиции, проиграть, позволить ему пометить «свое».
Дмитрий Петрович был определенно опытным мужчиной. Но его опыт в тот момент волновал меня в последнюю очередь.
Особенно, когда мужчина с душераздирающим рыком выпустил из плена мои опухшие губы и спустился к груди. Сжимая ее руками, он словно игрался с любимыми игрушками. С таким остервенением, будто вот-вот кто-то отберет. Его зубы безжалостно терзали соски, затем язык зализывал «раны».
Когда казалось, что нельзя достичь нового уровня возбуждения, оно снова и снова накрывало меня лавинами. Заставляя стонать все громче и громче. Плевать на мир вокруг. Была только эта комната. Только этот мужчина. И, кажется, он был ровно в той же кондиции «опьянения» – самой крайней.
– Маша, – с каким-то странным упреком и даже угрозой прошипел себе под нос Дмитрий Петрович. Будто я стала причиной бед всего мира. Дымка настолько заволокла мозг, что я даже не нашла в себе силы хоть как-то отреагировать на этот странный выпад.