Отец моего парня - стр. 15

Теперь уж дух перехватило у меня от его слов. Но я заставила себя прочистить горло и как можно спокойнее прошептать:

– Это оскорбление. Мне не нравится. Лучше просто – Маша. Как раньше.

– Как раньше… Как раньше уже не получится, – хмыкнул Дмитрий Петрович, и мне показалось, словно эти слова наполнены двойным смыслом больше, чем первые. И прежде чем я успела очухаться, он снова заговорил. – Тогда… Пчелка!

– А это еще за что? Потому что я сплю с игрушкой пчелой, да? – догадалась и отряхнулась, лишь когда услышала пронзительный смех из ванны. Такой, что во рту все пересохло, а коленки позорно задрожали. – То есть она просто на кровати лежит… Не сплю я с игрушками, понятно?!

– Ага, ясненько, – подметил мужчина, и я нахмурилась. Потому что вода так и не включилась! – Нет, пчелка, потому, что у тебя жало очень выдающееся. И, предрекая твои последующие вопросы, отвечу сразу: и переднее, и заднее. Какое больше? Определиться не могу.

Он говорил будничным офисным тоном, но такие вещи, которые совершенно не стоит говорить девушке сына. Хоть и бывшей! Меня должно было это возмутить. Просто обязано… Но почему тогда сердце в груди забилось быстрее, а настроение чуть улучшилось?

Нет, я совершенно точно была ненормальная!

– А еще, – не унимался шутник. Я ведь все еще надеялась, что это просто странный подвид раздражающего юмора. Кто-то воск на тело капает, а кому-то в уши подобные «милости» льют. – Ты слишком деятельная. Моргнуть не успеешь, а ты что-то натворила.

Ну, все. Пора было это заканчивать. Резко вскочив на ноги, я жестко выдохнула:

– Вы там не забыли, что руки хотели помыть, а? Шум воды я так и не услышала! Может, тогда дома помоете?

– Нет, не вариант, – отмахнулся Дмитрий Петрович, а затем елейно жалобно протянул: – Машунь, золотце… Помоги кран открыть? Не могу понять, как эта конструкция работает.

Шестеренки в моей голове отказывались становиться на место. Он что, устал после Нового года? Так на умственно отсталого, вроде, не похож. Или пьяный просто еще? Да, система у нас была старая, советская. Но Дмитрию Петровичу ли не знать ее.

Закатив глаза, я горестно выдохнула и, не найдя в его просьбе ничего такого-эдакого, медленно потопала в ванну. Мужчина встретил меня довольной и умиротворенной улыбкой, лишь икринки в глазах напрягали. Заставляли насторожиться.

– Вентиль покрутить пробовали?

– Ага, ага…

– А в другую сторону? – Мужчина покачал головой, будто я какую-то безумно умную речь толкала. Час от часу не легче. Тяжело вздохнув, я повернулась к маленькой раковине и принялась открывать воду. – Дмитрий Петрович, вам бы на свежий воздух, проветриться…

И тут произошло что-то странное. Не успела я сделать хоть какое-то внушительное давление на вентиль, как он вырвался вместе с краном, а поток ледяной воды фонтаном полился из шланга. Сперва обливая меня с головы до пят, а потом… Нет, мужчина успел вовремя отойти.

***

– Какого черта вы натворили?! – закричала я, пытаясь впихнуть кран обратно. НИЧЕГО. Руками тоже остановить поток вообще не выходило. Ниагарский, гребаный, водопад!

– Видимо, не в ту сторону покрутил… Какой же я неловкий! Ай-яй-яй… – покачал головой мужчина, затем со знанием дела подошел в ту сторону, где у нас была труба с рычагом перекрытия воды. Повернул, и все прекратилось. Правда, в ванной уже воды по щиколотку было. Тяжело дыша, я уставилась на него, как на врага народа, а он виновато пробормотал: