Отец моего парня. Его одержимость – я! - стр. 14

– А это, папа, уже не твоё дело.

– Моё, – отрезал я, подаваясь вперёд. – Если у вас там серьезно, ты должен понимать, с кем связываешься.

Он взорвался.

– А если я просто хочу быть с ней, а не обсуждать это с тобой?! Тебе-то какое дело? Ты не лезешь в мои дела, я не лезу в твои!

И тут я не выдержал.

– Какое дело?!

Я резко подался вперёд, нависая над столом.

– Она будет рядом с тобой. Значит, она часть моей жизни. А я привык знать, кто вокруг меня.

Егор замер на секунду, потом резко встал. Его лицо было закрытым, напряжённым.

– Я не собираюсь объяснять тебе всё про неё. Мне плевать, нравится она тебе или нет. Но это не твоя чёртова территория, понял?

Он ушёл, хлопнув дверью.

Этот звук ещё долго звенел у меня в голове, но я сидел, не двигаясь. Просто смотрел на стол.

На эти чёртовы фотографии, которые пришли мне по мейлу.

Дарья Трофимова. Девчонка, которая появилась в жизни Егора так внезапно, что теперь переворачивает всё моё нутро.

Я выдохнул. Глухо. Тяжело. Провёл рукой по лицу, как будто это могло убрать этот грёбаный шум в голове.

Сирота. Детдомовская.

Эти слова застряли в моей голове, как раскалённые иглы.

Я видел отчёты. Её историю. Каждую строчку, которая рассказывала о ней так, будто она всего лишь набор фактов, обрезанных и сложенных в чёртов документ.

Но в этом был весь смысл. Эта девчонка знала, что такое сука жизнь. Настоящая. Не та, где тебя качают на руках, не та, где есть тепло и поддержка. Она выжила. Она встала на ноги.

Она могла бы сломаться, могла бы растечься по этому миру, как грязь после дождя. Но нет. Она выжила. И не просто выжила. Она устроилась как могла. Не шалава какая-то…А ведь с ее красотой многое могла бы натворить. Не курит, не пьет, никакой дури…Хорошая девочка, мать вашу.

Она работает няней в детском саду. Ей плевать, что там нет больших денег. Она сидит с детьми, держит их на руках, учит их верить в себя. Дети. Чёрт. Она видит в них то, чего, видимо, у неё самой никогда не было. Тепло. Заботу.

Ей двадцать. Она сама ещё почти ребёнок.

Я вспомнил, как Егор рассказывал о ней. Как познакомился с ней. Как она сидела на этих грёбаных ступеньках с книгой в руках, с красными от мороза щеками.

Егор подсел к ней. Пытался завести разговор. Она отмахивалась. И я почти видел это перед собой: как её глаза поднимались на него с лёгким раздражением, как она прикрывала свою хрупкость холодной маской.

Но он не отступил.

Этот чертов Егор умеет добиваться того, чего хочет. Я учил его этому.

И теперь он добился её. Прогулки. Звонки. Смех. Всё это звучало в его словах, когда он говорил о ней. Егор был… увлечён.

Мне доложили, что они не трахались.

Я знал, что это раздражает моего сына. Он, видимо, привык, что всё даётся быстро, легко. Но эта девчонка не такая. Она другая. Особенная.

Я снова посмотрел на фотографии.

Дарья и Егор.

Он смотрит на неё так, будто хочет завоевать весь мир ради неё. А она… она смотрит на него иначе. С лёгкой улыбкой, с теплом. Она доверяет ему.

И это разрывало меня изнутри. Это бесило. До боли. До скрежета зубов.

Чёрт. Почему я ревную? Почему, глядя на эти фотографии, мне хочется порвать их на куски, закричать?

Она его.

А должна быть…

Я сжал зубы. Дальше этой мысли лучше не идти.

Она сломает его.

Я знаю. Я вижу это.

Она уже переворачивает его жизнь. Он думает, что справится. Думает, что она – просто ещё одна девчонка, которая украсит его дни. Но он ошибается.