Отец-миллионер под прикрытием - стр. 11
Я понимаю свой негодяйский поступок. Я поступил некрасиво. Но ничего поделать с собой не мог. Это как на экстремальных горках покататься. До дрожи, до хрипа гортанного и лишь бы с ней. С Белоснежкой.
Но у меня другая жизнь. Сложно объяснить, и эта самая жизнь, будто корнями опутана, навечно прикована к величественному роду де Кастро. У меня в Испании всё. Здесь только Лизка, не считая автосалонов. Но их контролируют замы, я появляюсь изредка. Отвык уже полностью.
— Ну и вали. Вали, да поскорее, Марат. Чего держишь? Зачем щекочешь?
— Насладиться тобой хочу, Белоснежка…
Мои руки так и сжимают плотным кольцом трясущуюся Машу. Девчонка упирается, словно гимнастка изловчается, выскальзывая прочь из объятий. Раскраснелась, тяжко сопит. Молнией летит к батарее, стягивает мои шмотки, сминает в комок и кидает.
— Ах ты, бессовестный! Гляди-ка! Насладиться он захотел! Пошел вон, слышишь?! Убирайся отсюда, пока Касьяна на тебя не натравила!
— Да подожди, послушай…
Пытаюсь успокоить буйную Кошкину. Зря. Ее гнев еще сильнее, теперь разбавился бранью. Мне жалко ее. И я полностью отдаю себе отчет в содеянном.
4. Глава 4.
Мария
— Касьян! Касьян, фас! Тут территорию твою пометить изволили!
И вот так новости. Возмущение мое не знает пределов. В Испанию он собрался! К невесте! Насладиться он захотел напоследок!
Бегу к дивану, становлюсь за велюровую спинку. Метаюсь взглядом по комнате. На черный город, сервант с хрусталем и на Райнера. До дрожи смазливого. С телом, как из журнальчиков, которые мы пролистываем с Лизкой и, краснея, не верим — мол, не бывает таких рельефных мышц, идеально очерченных. Редакторы нас разводят, фотошопом своим орудуют.
Ан нет, все же бывает. Марат надевает футболку, а я жмусь к подоконнику. Мужчина хочет подойти ближе, а я хватаюсь за герань. Вонючую. Мной лично посаженную в пластиковое ведерко из-под майонеза. Для улучшения интерьера. Касьян почти все листочки уже обгрыз. И я замахиваюсь ею, угрожаю. Не пожалею цветка, все равно пересадить его надо.. Горшок как раз нормальный куплю.
— Марусь…
— Не Маруськай тут мне! Уходи, уходи Райнер. Наша встреча была ошибкой.
— Только встреча?
И я снова вспыхиваю. А в мыслях всплывают обрывки воспоминаний и слова Марата.. До мурашек желанные руки и глаза. Мною любимые с первого дня в институте и до сих пор.
— Да провалиться мне в туалет дачный, чем еще раз оказаться рядом! На одном поле с тобой не сяду! Уходи, Марат, по-хорошему говорю, не вынуждай цветок портить.
А Райнер будто в мгновенье потух.. Совсем почернел, как город за холодным оконным стеклом.
— Ладно, Белоснежка.
Райнер накидывает куртку, мрачным тайфуном летит в прихожую. Там задерживается, чтобы обуться, а Касьян выбегает, чтобы с ним расправиться. Кот дождался удобной позиции. Кусает за ногу Марата через плотную ткань джинсов.
Марат терпит, а после спокойно отталкивает разъяренного Касьяна, щелкает замком входной двери.
И я замираю. Больно-то как, мамочки… Без анестезии режет, на куски раздирает мое сердце Марат Райнер.
Он выходит в подъезд, и я не выдерживаю, бегу следом. С пинка распахиваю дверь.
— Марат!
Задыхаюсь, голосом останавливаю на последней ступеньке.
— Белоснежка?
Судьба предначертана. Чему быть, того не миновать. Так пишут в духовных книжках.
— На вот! Пожуй. И забудь меня, жалкий таксистишка. И гвоздя тебе и жезла!