Отдел непримиримых врагов - стр. 33
— И всё? Ты просто оставишь болезненную леди сидеть в предобморочном состоянии? — насмешливо спросил Марсель, поравнявшись с напарницей. Понять самостоятельно ход её мысли он давно отчаялся, поэтому спрашивал всё напрямую.
— Она нормально.
— И как ты это поняла?
— Её сердце…м-м-м…пустик… нет… какашка, слово забыть! — возмущённо воскликнула шавка и свирепо посмотрела на него.
— А я тут при чём? — он не сдержал ехидного оскала.
— Бесишь!
— Взаимно, моя незаменимая тварюшка.
Они прошли пару улиц в тишине, дрожащей от напряжения между ними. На курносом лице застыло выражение, обещающее любому провинившемуся долгую и мучительную смерть. Не было смысла врать самому себе — ему нравилось её дразнить, доводить до состояния, когда она с трудом балансировала между физическим и словесным насилием. Но последнее ей скверно давалось. И проблема заключалась даже не в языковом барьере. Очевидно, шавка выходила из той породы, кто сначала бьёт, а потом разговаривает. И эта своеобразная игра с огнём странным образом будоражила Марселя.
В другой раз он продолжил бы провоцировать, специально надавил бы на больную мозоль, чтобы посмотреть, как его чудовище оскалит зубы и зарычит. Но сейчас они шли по рабочему вопросу, и от адекватности её поведения зависел результат, получат они ещё один выговор или отделаются малой кровью.
Переборов в себе желание ляпнуть нечто колкое, Марсель примирительно спросил:
— Пульс? У неё стабилизировался пульс?
— Да.
— Полезное умение, — процедил он сквозь зубы и словил на себе недоверчивый взгляд голубых глаз. — Если отчётливо слышишь стук сердца, то можешь определить, говорит человек правду или врёт. У большинства лгунов пульс неравномерен: у кого-то он учащается при вранье, у кого-то, наоборот, замедляется.
— Поняла, — буркнула Валери, на лице которой теперь читалось скептическое выражение, будто выжидающие, когда цирк с хорошими манерами закончится и его козлиная суть снова проявит себя в полной красе. — Вампиры не слышать сердце?
— Глупая байка. Наш слух так же зауряден, как и человеческий. Обоняние, может, чуть получше, но с оборотнями не тягаться.
— А когда зубы вытаскивать?
— В боевой ипостаси все чувства обостряются, а жажда многократно усиливается, — признал Марсель неохотно. Ему не нравилось ассоциировать себя с вампирами старой эры, охотившимися по ночам на людей и животных. — Но опять-таки, не думаю, что наши органы чувств способны составить достойную конкуренцию вашим.
— Поняла. — Она кивнула и остановилась посреди улицы, чтобы задрать голову и посмотреть на дом. — На этаж восемь квартир. Двадцать первый квартира должен быть на третий этаж. Но какой окно?
— Только не говори мне…
— Да, — перебила его несносная зараза, этот ходячий источник головной боли для всего особого отдела. Присела на корточки и принялась быстро расшнуровывать кроссовки. — Я полезть смотреть в окно.
— Нам сказали лишь проверить. Забыла? Никаких взломов и проникновений.
— Я смотреть! Детектив Грос не запрещать смотреть!
— Вот же первородная тьма… Безнадёжно, ты везде найдёшь лазейку! — У Марселя, кажется, даже нижнее веко задёргалось из-за усилий, приложенных к тому, чтобы не обматерить её. — Просто поразительно изворотливый ум там, где…
— Это да! — Валери запрокинула голову и посмотрела на него снизу вверх с озорной улыбкой. Первой открытой улыбкой, адресованной ему, а не кому-то другому. Её простоватое лицо с широким вздёрнутым носом и круглыми глазами, как у полярной совы, неожиданно сделалось миленьким. — Бабушка говорить, я её гордость!