Отдайся, не пожалеешь! - стр. 28
Но сейчас – полный штиль.
И я все-таки здесь.
Тупо сексом ее не взять. Злости на бывшую больше не осталось.
Мне и бравировать нечем.
Я пробил, кто такая Айя Наумова, и в моей карте чувств к ней добавился еще один штрих – какая-то гордость, восхищение за ее успехи, за творчество, за полет мысли и упорные шаги к мечте. Я из тех, кого мотивируют успехи других, просто – вау, чирк, искра загорается и на этом энтузиазме, что можно сделать не хуже, я готов горы сворачивать. Наверное, поэтому и поднялся. Почему нет? Только на чужие успехи и можно было смотреть, задрав голову как можно выше, чтобы не видеть грязь, из которой выполз.
– Да, – киваю. – Я поздно говорить начал. Почти в пять. До этого ничего. То есть ноль. Я хорошо помню, когда впервые заговорил. В голове каша, язык словно распухший, и звуки такие смешанные, – выдыхаю. – То же самое я сейчас испытываю, когда смотрю на тебя.
Айя переплетает пальцы, потом прокручивает золотой браслет на левом запястье, там россыпь летящих ласточек. Самая первая и крупная – в изящной золотой клетке, остальные разлетаются вдаль. Торговый знак ее бренда – летящая птичка.
Я за этот месяц столько разных мелочей о ней узнал. Важных или не очень, толком не рассортировал. Но разрозненные факты толпятся в моей голове и просятся на бестолковый язык, ставший вновь слишком болтливым и слишком вареным, чтобы сказать что-то крутое и цепляющее, а не факты из сраного и стремного детства.
– Снимай куртку. Можешь пока сесть на кухню. Я переоденусь, вымою руки и посмотрю, как поживает твой глаз. Он у тебя слезится.
Айя отходит подальше. Если бы она до сих пор не прокручивала браслет на левой руке, я бы сказал, что ей похрен: здесь я или где-то в другом месте.
Но она крутит его туда-сюда, и я думаю: хэй, она тоже волнуется. Но следом приходит циничная мысль, что это может быть просто привычкой.
– Если захочешь догрызть яблоко до ужина, ради всего святого, вымой его хорошенько! Мне не хочется выхаживать гостя, слегшего с пищевым отравлением.
Улыбаюсь ей вслед. Все-таки заботится. Да похрен, что это может быть простой вежливостью.
Стягиваю через голову толстовку, оставшись в черной футболке. Джинсы не рискну стягивать, под ними только трусы с одеревеневшим членом и посиневшие от холода ноги.
Не самая привлекательная картина, пожалуй.
Айя появляется в домашнем платье, которое напоминает халат. По крайней мере на груди оно так же затягивается, а спина до середины открытая, и задние бретели – широкие, кружевные. По тому, как спереди в декольте покачиваются ее полушария, я понимаю, что она без лифчика. Хочется тут же сдохнуть и усадить ее на свой хер сверху, просто, чтобы уткнуться лицом между классных сисек!
В ее руках аптечка.
– Давай, – командует, встав между моих широко разведенных бедер. – Закрывай глаза и подними лицо вверх. Посмотрим, что у тебя?
– А ты справишься?
Руки так и тянутся вверх, к ее талии.
– Сомневаешься, можешь вызать скорую и сгонять к окулисту, котрый принимает экстренно. Приглашение на ужин действует только один раз – сегодня, – тут же четким, прохладным голосом рисует границы, осторожно промокая ватным диском жидкость, что стекает из уголка глаза.
– Пожалуй, доверюсь, – шиплю, когда становится чуть-чуть больно.
Терплю ее осмотр, Айя закапывает мне глаз, признается, налепив пластырь сбоку, у виска: