Отдай мою посадочную ногу - стр. 38
– А я не курю, ты же знаешь, – добавил Гриша.
Тоже мне грибники! В полном расстройстве я засунул сигарету в пачку. Это что же я теперь, до самого города без курева буду? Совсем весело…
Некоторое время Гриша с Люськой молчали. Потом заговорили снова.
– То есть как запрещалось? – дрогнувшим голосом переспрашивала Люська. – Говорить запрещалось? Ни с кем – ни с кем?..
Я так понимаю, что, когда выйдем на майора, она о Гришкиной планете больше меня знать будет…
Переход до Глубокой балки сожрал у нас почти весь остаток дня. Отвык я от таких маршей. Ну, куда это – почти десять километров пешком отмахать! Хорошо хоть без приключений. Вот только шмели нас часто пугали – жужжат похоже…
А приключения начались сразу же за Глубокой балкой.
Напрямик по стерне мы идти не отважились и решили просочиться по тонкой ниточке лесопосадки. Жужжание навалилось внезапно, сверху. Мы попáдали на землю, и оно пошло кружить, становясь всё громче и громче. Потом я – по какому-то наитию, не иначе – лёг на пистолет брюхом, и звук остановился как бы в нерешительности. Поплутал по кустам смородины и, взвыв, ушёл в поле. Некоторое время мы лежали неподвижно. Потом я сдул прилипший к губам жухлый листок и сел.
– Гриша, – позвал я. – Знаешь, в чём дело? Пистолет оно чует, вот что…
– Очень может быть… – отозвался он, тоже приподнимаясь.
– Но ведь я же не стрелял…
Гриша пожал плечами и не ответил.
– Да выбросьте вы его! – сказала Люська, с ужасом глядя на ярко-оранжевую игрушку.
– Нельзя, Люська, – с тоской проговорил я. – Никто нам без этой машинки не поверит…
Глава 17
Огромное тяжёлое солнце, вишнёвое, как остывающий металл, почти коснулось краешком горизонта, когда мы втроём вышли наконец к старому щебкарьеру. Пологий, несколько раз оползавший склон весь порос ковылём и клубился при малейшем ветерке. Мы стояли будто на краю облака и смотрели на показавшийся вдали город.
– Я, наверное, с ума схожу, – жалобно призналась Люська. – Что это там? Вон там, видите?
Внизу шевелились тростники, далеко впереди посверкивала вода. А метрах в трёхстах от нас на каменистой, словно нарочно кем-то выровненной площадке стояли рядышком скамейка и бетонная урна. Солнце осветило их напоследок, и они были очень хорошо видны вдалеке – крохотные, будто игрушечные.
– Зря мы тут маячим, – хмуро сказал я. – Давайте-ка отойдём.
Мы отступили от уходящего вниз склона и присели в ковыль. Кажется, из всех возможных маршрутов я, как всегда, выбрал самый неудачный. Ну показался город, а толку? Теперь между нами и майором лежал заброшенный щебкарьер. Обходить его по краю вдоль обваловки – это только к утру дойдёшь. Напрямик идти, по дну?.. А если ангелы опять окопались в щебкарьере? Тут в тростниках не то что корабль – целый космический флот можно спрятать…
– Минька, – позвала Люська. – А этот ваш штаб… Он ведь где-то здесь, правда?
Я смотрел на неё, соображая. Люська имела в виду пещерку, которую мы с одним пацаном открыли, углубили и оборудовали ещё бог знает когда – лет пятнадцать назад.
– Не влезем мы туда втроём, – сказал я. – Да он уж, наверно, и обвалился давно…
Солнце наконец коснулось дальней кромки щебкарьера. Плохо. Насколько я знаю, ангелы как раз по ночам и работают.
– Ладно, пошли вниз, – решился я. – Только пригнувшись, в рост не вставать…