Отдай мою посадочную ногу - стр. 33
– Минька, – осторожно начал он. – Тридцатого наши всей сменой за грибами собираются… На автобусе…
– Не бери в голову, – сказал я.
– Да, но… Люся ведь тоже едет…
– Слушай, Гришк! Ты просто не знаешь, что я за человек! Вот попомни мои слова: стоит нам высунуть нос за город – и машинка заработает! По закону подлости – знаешь такой закон?.. В общем, никаких грибов, Гриша. Нельзя нам от майора отрываться…
Кончался август. И я не знаю, в чём дело, но только Наташка стала попадаться мне на глаза чуть ли не каждый день. Еле успевал на другую сторону переходить. Но однажды всё-таки не уберёгся.
– Ну куда ты полез, Миша! – услышал я совсем рядом её рассерженный голос и, вздрогнув, остановился. – Куда тебя понесло? Вернись сейчас же!
Это она со своим пацаном воевала. Увидев меня, растерялась.
– Миша?.. Здравствуй…
А губы – ну совершенно детские. И носик такой пряменький, аккуратный…
– Привет… – осторожно отозвался я. – Как жизнь?
– Вот… погулять вышли… – ответила она.
Я смотрел на неё и соображал, что бы ещё такое сказать.
– Я слышал, развелась ты…
– Развелась. А ты? Так до сих пор и не женился?
– Да некогда всё, – сказал я. – Дела.
Тут подошвы моих кроссовок словно приплавились к асфальту, а рука сама прыгнула в сумку, где лежал пистолет. Вдоль решетки сквера прямо на нас шли трое молодых людей. Все одного роста, смуглые, горбоносые… Гортанно переговариваясь, прошли мимо. С Кавказа, видать, ребята… Я наконец обратил внимание, что Наташка меня о чём-то спрашивает.
– Дела? Какие?
– Такие дела, что закачаешься, – хмуро ответил я.
– Скамейку нашу помнишь? – спросила она вдруг.
Я буркнул, что помню.
– Сменили её. Новую поставили…
– Серьёзно? – сказал я. – Надо пойти посмотреть.
Она жалко улыбнулась уголком рта.
– Чего уж там смотреть…
Замолчали. Наташкин пацан штурмовал ограду сквера – протискивался меж прутьев туда и обратно.
– А у меня день рождения скоро…
– И что? – насторожившись, спросил я.
– Приходи. Если сможешь, конечно…
Так… Потянули телка за верёвочку… Не дурачок ведь, понимаю, в чём дело. Всё прекрасно понимаю. Не дождалась, выскочила замуж, промахнулась, развелась, вспомнила, что Минька Бударин до сих пор не женат.
– Не знаю, в общем… – промямлил я. – Мы тут, понимаешь, как раз тридцатого всей сменой за грибами выезжаем…
Кое-как унеся ноги, решил взглянуть на новую скамейку. Посидел на ней, потрогал гладкий брус, где раньше было вырезано крупно и глубоко: «НАТАША!» Ладно. По грибы – так по грибы. За мной ведь тоже, как за Гришей, глаз да глаз нужен. Оставь меня в городе – возьму да и сорвусь на день рождения, кто меня знает!
Кто-то остановился передо мной, постоял немного и сел рядом. Я покосился на подсевшего и увидел, что это Бехтерь.
– Ну, здравствуй, – неприветливо сказал я ему. – Что? Лавки другой не нашлось?
Бехтерь снял фирменные очки и долго тёр переносицу.
– Ну хоть бы ты мне, что ли, объяснил, – с тоской попросил он. – Бил я его тогда или мне это так, от злости померещилось?
– От злости, – сказал я.
Бехтерь усмехнулся. Что-то плохо он выглядел – то ли больной, то ли усталый.
– Ничего, – сказал он. – Она ещё с ним наплачется.
– Это почему же?
– Наплачется, – упрямо повторил Бехтерь. – Вот увидишь. Я-то знаю, что он за человек…
– А ты-то сам что за человек?
Бехтерь вдруг ухватил меня за руку.