Отчаянные - стр. 32
Балу что-то прорычал нечленораздельное себе под нос, но все же отправился за табуретками.
– Там, где могли тебе помочь, мы всегда тебя вытаскивали, – заметил я. – Ты, Кибур, всегда был занозой в одном месте, поэтому тебя и выгнали торговцы.
– Меня выгнали, потому что я поставил истину выше интересов своей расы. Потому что я с вами, засранцами, согласился сотрудничать и помог вам упрятать в вакуум Камнежора. Старейшины кланов восприняли это как предательство и изгнали меня. Теперь я не могу вернуться в Арнорию. И даже Даригар мне недоступен.
– Ты выбрал свой путь. Мы в этом не виноваты. Ты поставил справедливость выше шкурных интересов.
– Лучше бы я тебя, Семеныч, тогда из своего дома выставил, здоровее был.
Из кухни появился Балу с двумя массивными табуретками. Одну он протянул мне, вторую установил на свободный пятачок пола и уселся сверху. Сидя разговаривать куда комфортнее, хотя на таких табуретках все равно что медведю на курином насесте.
– Ладно. Прошлое не будем ворошить. Зачем пришли, выкладывайте, – потребовал Кибур.
Он приподнял задницу и стал шарить под ней. Через мгновение он извлек металлическую флягу, радостно ухнул, отвинтил колпачок и жадно приложился. По комнате поплыл аромат настойки на травах, крепкая гномья горилка. Они называли ее «давилка», поскольку из неподготовленного человека мигом выдавливала все сопли.
– Дело у нас к тебе. Тут заварушка готовится, мы оказались с краю, но засосало нас плотно. Без тебя не справится, – начал я издалека.
– Три года о папаше Кибуре никто не вспоминал, а теперь хвост прижало, вспомнили старых друзей. Ну, рассказывайте, в какое дерьмо вляпались.
Я начал рассказ. Занял он у меня полчаса, можно было и покороче, но Кибур постоянно перебивал меня встречными вопросами. Наконец я закончил, в горле пересохло, захотелось выпить. Кибур словно мысли прочитал, протянул мне флягу. От одного глотка «давилки» в глазах померкло, по телу разлилось живое пламя, стало хорошо. Я протянул флягу Балу.
– И вы, значит, хотите, чтобы я перетер с этим гномом, Сигурдом. Кажется, мы раньше встречались, – задумчиво сказал Кибур.
Некоторое время он молчал, уставившись в одну точку, только дымом пыхающая трубка указывала на то, что он еще дышит. Наконец он отмер и решительно заявил:
– Нет. Я в этом не участвую.
– Но почему? – удивился я.
– Потому что вы предлагаете мне гнилые огрызки, а сами собираетесь схомячить ароматное яблоко. Если я в деле, то на полных правах, а не как попка-дурак.
– Что это значит? – подозревая худшее, уточнил я.
– Это значит, что я на равных правах буду это дело расследовать. И никто мне не будет мешать. Мы трое, напарники. И баста.
Кибур протянул мне волосатую руку для рукопожатия.
Балу выглядел так, словно готов был сожрать меня вместе с ботинками, даже пуговицами от куртки не подавился бы.
Дрянь, конечно, дело. Замешать в это дело, сумасшедшего гнома – это шаг отчаянья, но ведь на нашей стороне никого нет, так что глупо от союзников отказываться.
И я пожал рыжебородому засранцу руку.
– Семен, ты явно рехнулся, – резко заявил Балу, вскочил с табуретки и бросился на выход.
– Чего это с ним? – удивленно проводил его взглядом Кибур.
– Свежим воздухом пошел подышать, ты заметил, что у тебя здесь ужасный гадюшник. Не пробовал хоть иногда прибираться?