Отбор Истинных. Книга 2. Второй шанс для принцессы - стр. 30

Я нервно сцепляю пальцы. От собственной смелости кружится голова. Чувство, будто играю с судьбой в “кто кого перехитрит”.

— Что ничего не сделаешь мне, против моей воли.

— Ладно.

— И… что не будешь мне лгать!

Гилберт щурит глаза, в них мелькает зловещий алый огонёк. Я уверена, что он откажется. Не может быть иначе! Слишком много тайн между нами... но маг говорит:

— Хорошо, Николь.

— Ты, правда, согласен? — я не верю ушам. — Но зачем тебе это?!

— Потому что считаю, ты заслуживаешь знать правду. Ты уже не ребёнок и доказала это. Упрямая, решительная… ты становишься похожа на настоящую Королеву, поэтому… — Гилберт щёлкает пальцами, призывая ледяную иглу, а потом с нажимом проводит остриём по своей ладони. На бледной коже тут же выступают алые бусинки крови.

— Я, последний сын третьей дочери лунного ордена, Гилберт Варийский, клянусь, что не стану силой принуждать четвёртую принцессу королевского дома Аштарии, Николь Розен, к тому, что она не пожелает совершить сама. А также не стану лгать ей. Клятва развеется после заката. Истеоро-миранто!

Кровь на его ладони воспламеняется, а порез затягивается, на его месте остаётся шрам, похожий на роспись. В нём буква “Г” и “Н” сплетены в сложной вязи. Это чем-то походит на метку, но добровольную.

Удивительно, что Гилберт пошёл на подобное… Тем более до заката ещё много времени. Магический обет невозможно заключить насильно, без согласия мага. Самая слабая часть такой клятвы — это словесная формулировка, которую можно вывернуть и переиначить. На лжи будет поймать сложнее всего — тут важно правильно задавать вопросы. В случае нарушения клятвы, метка начнёт обугливаться и нещадно болеть.

Что касается “принуждения”, то стоит произнести вслух, что Гилберт заставляет меня действовать против воли… как тело мага пронзит невыносимая агония. Если пожелаю, смогу мучить Гилберта до тех пор, пока от боли он не лишится разума. По сути, его жизнь в моих руках, ведь "принуждением" можно обозвать многое, даже слишком долгий разговор или взгляд.

Происходящее кажется чем-то нереальным, но вот они — символы на мужской ладони. На секунду я правда начинаю верить, что Гилберт так сильно желает поговорить, что готов поставить на кон жизнь.

Теперь моя очередь коситься по сторонам. Понял ли кто-то, что сейчас произошло? Или Гилберт как-то хитро закрыл окружающим глаза и уши? Слуги и стража ведут себя, как обычно, значит, они ничего не заметили? Или просто делают вид?

— Теперь я могу рассчитывать на разговор, Николь? — со всей серьёзностью спрашивает маг. — Это важно, и касается Аштарии.

“Слова Гилберта звучат здраво, а магическая клятва не позволит навредить”, — шепчет внутренний голосок. Как ни стараюсь, не получается найти подвоха. Вдобавок вопросы жгут язык.

Кронпринцесса Руанда просила ничего не делать, просто подождать... Но раз обстоятельства сложились так удачно, я не могу упустить шанс.

— Я согласна поговорить, Гилберт… но прямо сейчас хочу знать кое-что.

— Один вопрос, — кивает он. — Остальное наедине.

— Ты… — я думаю, как сформулировать, чтобы не выдать лишнего, — ты когда-нибудь предпринимал попытку… убить оборотня?

— Ахах, ты, кажется, считаешь меня монстром?

— Отвечай.

Гилберт прогоняет усмешку.

— Нет, я лично никогда не пытался убить ни оборотня, ни человека. Довольна?