Отблески купальского костра - стр. 27
Пробрался сквозь кусты, увидел плачущую девочку. Упала она со склона, исцарапалась вся, ногу подвернула, не могла идти самостоятельно. Ему бы позвать кого, да спешить домой, но нет, поднял он девчушку на руки и со всех ног побежал в деревню. Добежал до крайней хаты, посадил девочку на лавку у ворот. Бросился обратно, к себе на утес, но не успел и нескольких шагов ступить, как почувствовал, понял, что меняется. Говорили, окликнул его кто-то, поблагодарить хотел, но зверь уже набирал силу во все еще человеческом обличии.
Несмотря на отчаянное сопротивление человека, медведь ударил прохожего, да с такой силой, что тот умер, еще не коснувшись земли. Сельчане, которые и ранее держались стороной подозрительного нелюдима, выскочили на улицу, кто с чем, кто с палицей, кто с вилами. Мог бы волшебник, выпустив наружу свою вторую, медвежью, сущность расправиться со всем селом, но он, из последних сил сдерживая зверя, бросился бежать.
Понимал волшебник, что нет у него времени обезопасить людей, не успеет он приковать себя, потому миновав свое жилище, взбежал он на утес, и бросился вниз, просто на острые камни. После его так и нашли внизу наполовину человека, наполовину медведя.
Наверное, не стоит говорить о том, что случилось это, в самую что ни на есть, купальскую ночь…
Да, такая вот сказка. Кто знает, может в ней отыщется, пусть небольшое, рациональное зерно. Тогда из сказки эта история перерастет в легенду. Взяв ее за основу, можно будет предположить, что именно потому многое в окрестностях городка Медвежьим называют. Вот овраг Медвежий, тот, в котором он девочку нашел, холм с полянкой тоже Медвежий, тот на котором когда-то волшебник жил, утес само собой тоже.
Помню, Клавдия Ивановна говорила, что на холме и сейчас, если прокопать верхний слой почвы, можно отрыть погреб, тот, в котором добрый волшебник пережидал затмения. Можно отыскать цепи тяжелые…
***
– Скорее всего, вы правы! Конечно, все просто, все понятно. Можно еще предположить, что раньше уровень воды был ниже, тогда могли быть видны еще несколько камней, довершающих композицию. Вот какой-то древний мечтатель и разглядел в камнях картину, – Наталья улыбнулась. – Но все-таки здесь средь этой красоты место легенде. С ней лучше, правильнее с ней!
– Трудно поспорить, а вы, коллеги, чего умолкли? Ау! Игорь!
Они обернулись. Позади, у самого спуска, рядом с кустом боярышника стоял Саша, стоял, размеренно покачиваясь, внимательно рассматривал какой-то зеленый листик. Он был настолько поглощен своим занятием, что ничего более не замечал. Посреди поляны застыл Игорь. Тот со странной отрешенностью во взгляде смотрел ввысь. Смотрел на восток, туда, где средь небесной синевы медленно формировалось удивительно-белое облако. Восходящие потоки воздуха подносили все больше и больше пара, оно поднималось, росло, становилось выше, становилось больше. Подобно строящейся башне высилось оно над зеленью равнин…
Строилась облачная башня, менялась она. Легкий ветерок в соавторстве с теплым воздухом, будто два талантливых архитектора трудились над ее совершенствованием. Вот тонкий штрих, не иначе как работа ветра – облачная башня несколько раздалась в нижней части. Самую малость сузилась в центре. Поверхность, белая, туманная, перестала быть облаком, ватным, гладким. Обрела она фактуру, покрылась мелкой еле заметной сеточкой, пересекающимися прямыми линиями, будто сквозь туманные хлопья проступила рельефная поверхность стены, сложенной из природного камня. К ветру подключился и стремящийся ввысь поток теплого воздуха. Помощник мастера, он понимает работу ветра, он знает, что тому нужно, он занимается верхушкой облачного сооружения. Хватает облачко, маленькое, проплывающее мимо облачко, сжимает чуточку по высоте и вот оно водружается на вершину практически готового туманного строения. Мгновение и на вершине шедевра облачной архитектуры один за другим вырастают острые зубцы. Секунда и они, туманные, размытые, обретают форму, становятся лепестками геральдических лилий – символом рыцарских времен. Чуть движутся они, подталкиваемые ветром, шевелятся, будто живые, покачиваются, будто распускающийся цветок. Последний штрих, венцом творенья, довершением совершенства над центром парящего в небе оборонительного сооружения взлетела струйка пара, дополнила башню последней деталью – флагштоком. Наверняка еще немного и на нем взмоет, развиваясь, стяг…