От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - стр. 51
Тем временем советники Трумэна – Гарриман, Гопкинс, Дэвис – также подталкивали президента к новой встрече Большой тройки. Особую активность проявлял Дэвис, встревоженный ухудшением межсоюзных отношений. Он также взял на себя роль конфиденциального посредника между Белым домом и Кремлем. Еще 2 мая Дэвис направил доверительное письмо Молотову, в котором говорилось о необходимости личной встречи Трумэна и Сталина. Нарком согласился с принципиальной важностью «личного контакта глав наших правительств», но не стал ангажироваться, видимо, ожидая более конкретного и авторитетного предложения.
13 мая Дэвис встретился с президентом и убеждал его в необходимости поиска компромисса в прямых переговорах со Сталиным. «Он, – записал в своем дневнике Трумэн, – предложил послать телеграмму Молотову для Сталина с предложением встречи между мною и Сталиным на Аляске или в Сибири».
Грю зафиксировал в дневнике 15 мая монолог Гарримана на совещании у президента, на котором присутствовал еще и опытный дипломат и будущий посол в Москве Чарльз Болен:
– Наши отношения с Россией являются проблемой номер один, способной повлиять на будущее человечества, но сейчас разрыв между нашими двумя странами увеличивается. Дополняют общую картину специфические и неотложные вопросы, такие, например, как обращение с Германией на трехсторонней основе, учреждение Контрольного совета и т. д., по которым совместно с Россией не было достигнуто никакого прогресса. Конечно, есть еще и польский вопрос, и многие другие. Создание базы будущих отношений с Россией и урегулирование этих конкретных неотложных вопросов может быть достигнуто только на трехсторонней конференции, и чем больше будет затягиваться начало этой встречи, тем хуже… Если встреча состоится до того, как большая часть этих войск будет выведена из Европы, атмосфера будет в этом случае более дружественной и шансы на успех возрастут. Сталин не получает правдивой информации ни от Молотова, ни от кого-либо из других своих людей, и в результате его подозрительность в отношении наших мотивов, которые он объясняет желанием лишить его плодов победы, увеличивается.
Трумэн поддержал мысль о «крайней желательности» встречи, но тут же отказался ускорить ее созыв, сославшись на перегруженность внутриполитической повестки дня и подготовку бюджета. Кроме того, он предложил дождаться ответа Сталина на обещанный запрос Черчилля. В качестве возможного места встречи президент упомянул было Аляску, но его советники вежливо отговорили его от этой идеи, предлагая взамен Германию или Австрию. Они мотивировали это тем, что Сталин не согласится ехать туда, где у него не будет надежной оперативной связи с Москвой.
Президент ничем не выдал своего желания затянуть созыв конференции. Но ближайшему кругу и военной верхушке было ясно: он стремился сесть за стол переговоров со Сталиным, имея перевес, который могло дать ядерное оружие. Его испытание было назначено на середину июля. 15 и 16 мая в Пентагоне и Госдепартаменте проходили встречи Грю, Стимсона и Маршалла. На них определялось оптимальное время конференции с таким расчетом, чтобы, как выразился Стимсон, сесть «за карточный стол, имея козырного туза на руках».
16 мая на пресс-конференции президент впервые публично заявил о возможности встречи трех лидеров.