От войны до войны - стр. 16
Чем отличается? Чем они все отличаются от обычных людей? Пожалуй, что и ничем. Может, когда-то Люди Чести и впрямь повелевали стихиями, но теперь остались лишь гербы, медальоны со странными знаками да гордость, вернее, гордыня. Тот же Рамиро умнее и удачливее их всех, вместе взятых, да и Бездомный Король… Над ним можно сколько угодно смеяться, но своего он не упустит.
Окделл сунул руку за пазуху и вытащил серебристый диск с гравировкой. Такие носили главы Великих Домов, остальные Люди Чести довольствовались золотыми копиями. Святой Престол смотрел на это весьма косо, но пока молчал. Алан протянул вещицу собеседнику:
– Вот все, что уцелело от прошлого величия, если оно, разумеется, было. То есть власть, конечно, у нас была, а сила вряд ли, хотя за три тысячи лет любая волшба выдохнется.
Алва задумчиво смотрел на слабо мерцающий на его ладони диск. Если б волосы кэналлийца стали золотыми, а глаза – зелеными, он вполне сошел бы за Повелителя Кошек.
– У вас должен быть такой же, Рамиро, но со знаком Ветра. Мы, Окделлы, дети Заката и Полуночи, Повелители Скал, стражи Северо-Запада. Вы рождены Восходом и Полуднем, повелеваете ветрами и охраняете Юго-Восток. Неужели вы не знали и этого?
– Это, – Алва усмехнулся, – знают даже кошки, а медальон Борраска и впрямь у меня. Алан, я хочу понять, есть ли правда в разговорах о старых силах и почему Эрнани Святой предал старых богов. Не знаю, как вам, а по мне гаже крыс со свечками ничего не придумаешь…
Странная ночь и странный разговор, хотя Рамиро можно понять. Кэналлиец – наследник рода Борраска и имеет право на правду, пусть она никому не нужна. Но сколько правды в старых сказках, которыми кормили в детстве герцога Окделла?
– Рамиро, когда вам исполнилось шестнадцать, вы завещали свою душу Ветру?
– А надо было? – поднял бровь кэналлиец. – Нет, я ничего такого со своей душой не делал.
Значит, о ритуале Завещания Алва не знает, что не мешает ему быть умнее и удачливее Придда.
Золотое «вчера» Талигойи – блуждающие башни, каменные кольца Гальтары, меч Раканов, Закон и Честь… Алан родился и вырос, когда все это стало прошлым, воспоминания о котором не приветствовались. С той поры, как Эрнани Святой два Круга назад внял увещеваниям эсператистов и перенес столицу из пропитанной древней ересью Гальтары в тогда совсем еще небольшую Кабитэлу, все связанное с Четырьмя Ушедшими усиленно забывали. Но прошлое то и дело напоминало о себе то песнями, то выловленными из воды или найденными в земле вещами, отмеченными старыми знаками[12], то непонятными предсказаниями…
– Странные вещи, – кэналлиец вернул медальон хозяину, – они что-нибудь дают?
– Я надел его в ночь, когда умер отец. Не знаю, сколько лет этому талисману. Считается, что он вышел из рук первого сына Полуночи и Заката и дает власть над скалами.
– И что, – покачал головой Рамиро, – талисман Окделлов и вправду подчиняет камни?
– Нет, по крайней мере, я ни о чем таком не знаю. Мы зовемся Повелителями Скал. Бастард назвал себя Победителем Дракона… Когда я надел Знак Скалы, он еще хранил тепло отца, но я не почувствовал ничего. Точно так же, как в ночь совершеннолетия, когда отвечал на Вопросы и произнес Клятву.
– Вопросы? Какие?
– В каждом Доме спрашивают о разном, – Алан невесело усмехнулся, – Шарло Эпинэ, так же как и я, не понял ничего. Может, в этих словах и упрятан какой-то смысл, а может, и нет. Вы ничего не потеряли, Рамиро, от того, что не прошли посвящение и не носите ваших амулетов.