От великого до смешного. Совершенно эмоциональные и абсолютно пристрастные портреты знаменитых людей - стр. 36

…Виктор Гюго однажды сказал: «Исследователь, который отворачивается от грязных слов, подобен хирургу, который увидит бородавку или лягушку и скажет: «Фи, гадость». Наверное, нам было бы приятнее знать и слышать один только литературный язык и не слышать – к великому сожалению, почти на каждом шагу – слов матерных, несущих в себе огромнейший заряд негативной энергии. Никакое остроумие, никакая пикантность не сможет оправдать той словесной – читай: ментальной – грязи, что мы выбрасываем на свои и чужие головы, когда прибегаем к нецензурной брани. Научно доказано: мат разрушает генетический код не только человека, но и любого биологического существа, включая насекомых, растения и воду. Мат приводит к тяжелейшим генетическим заболеваниям, половым расстройствам и психическим болезням, ослаблению иммунитета и даже к злокачественным новообразованиям. Не оттого ли патологический матерщинник Барков и умер так равно – в тридцать шесть лет?

Как было бы хорошо жить, не зная, не видя и не слыша ничего грязного. Но можно ли жить в счастливом неведении? Да и жизнь ли это будет? Может быть, прав был Бунин, когда говорил: «Русский язык – большой барин, он все перетерпит, выдержит и все равно справится со всеми недостатками». Может быть, и мы – справимся?

Ну а что же Барков? Конечно, это самобытнейшая личность и, вне всякого сомнения, талантливый человек. Но все же Иван Семенович – не гений, и даже, по большому, «гамбургскому» счету, не поэт. Да и можно ли вообще любить стихи Баркова? Вряд ли. Ну, если только «странною любовью». Но вот прочитать его с интересом, а местами и с удовольствием – можно. В сущности, это памятник литературы, так, наверное, к нему и следует относиться.

В качестве финального аккорда к нашему рассказу о «срамном поэте» приведем еще несколько стихотворных строк. Строк – не его, а современного поэта – Евгения Евтушенко, который посвятил Баркову такое стихотворение:

Когда-то давным-давно, а если говорить точнее – в середине XIX века, в российском Государственном совете было немало людей весьма преклонного возраста. Один из них, по фамилии Слободчиков, всегда дремал на заседаниях, и, когда его окликали и спрашивали его мнение, он обычно присоединялся к мнению своего соседа Петра Петровича Валуева.

Но вот Валуев умер. Однажды после доклада начались прения. Разбудили Слободчикова:

– Ваше мнение?

– Я присоединяюсь к мнению Петра Петровича, – ответил Слободчиков.

– Петр Петрович умер.

Старичок равнодушно присоединился к мнению другого соседа и скоро вновь задремал.