От сессии до сессии - стр. 23
Поднялся на крыльцо, потянул двери и вошел. И тут же зажмурился от яркого света, который бил прямо в глаза.
Суровая дама преклонного возраста строго поглядела на него. Так глядит генерал на проштрафившегося подчиненного. Ее рука лежала на раскрытой странице романа. Она была недовольна, что ее отвлекли от самого острого момента сюжета. В другой руке должно быть стрелковое оружие, которое безжалостно отстреливает всех нарушителей. Но его почему-то не было.
Таксист заискивающе поздоровался. Дама кивнула и буркнула «здрась». Взгляд ее оставался непреклонным. Он подхалимски улыбнулся. Я же хороший, я ваш, я полностью в вашей воле.
– Тут паренек не проходил? – вымолвил он с придыханием. – Ну, такой, знаете, паренек…
Вахтерша окинула его сверху вниз. Взгляд ее был презрительный. Верхняя губа подтянулась к носу.
– Тут и пареньки. И не пареньки проходят. И что с того?
– Это такой… Ну, на нем пальто короткое, черное, с поднятым воротничком. И расстегнутое наполовину. Не совсем чтобы черное. Скорее темно серое. А воротник, вот тут, где шея, подтертый слегка.
– Вы кого-то ищите?
Таксист замялся. Ему казалось, что он достаточно убедительно всё объяснил. Тем более, что за это время совсем немного прошло людей в общежитие и из общежития.
– Вот поглядите!
Он протянул суровому церберу корочки. С гордой надписью «паспорт». Крупными золотистыми буквами. Вахтерша распахнула корочки.
– Вы что издеваетесь надо мной? Милицию, может быть, вызвать? Она у нас тут рядом.
– Милицию?
– Зачем вы мне это подаете? Вы думаете, я дура? Что у меня старческий маразм, и я уже ничего не соображаю?
Показала ему пустые корочки. Нижняя челюсть таксиста опустилась, обнажив ровные белоснежные зубы. Таксист понял, что его надули самым наглым и бессовестным способом, его, который надувал пассажиров играючи, грациозно.
Так он в детстве надувал лягушек через соломинку. А сейчас ему аукнулось это живодерство. Началась истерика, он плакал, грозился пойти к самому главному и всё ему рассказать.
В конце концов пообещал спалить общежитие. Если ему немедленно не найдут этого наглеца. Студенты останавливались. Сначала слушали, а потом, поняв в чем дело, хихикали. Почему-то никому не было жалко таксиста, как будто это было существо чуждого им мира. Вахтерша подняла трубку, стала крутить диск. Звук был резкий.
– В милицию звоню!
Милицию таксист не любил. Опыт общения с милицией всегда для него заканчивался неприятностями. К теще он относился лучше, чем к людям в погонах с кобурой на ремне. Поэтому быстро исчез. Резко рванул с места, напугав двух девчушек.
Петров в это время пил чай с домашним вареньем и рассказывал различные случаи из своей армейской практики. У его слушателей такой практики не было. Они поступили после школы. Об этих случаях из его жизни можно было бы написать отдельную книгу. Она, конечно, стала бы бестселлером и практическим руководством для молодых. Боюсь, что ничему хорошему она не научила бы подрастающее поколение, которому партия и правительство отводили роль строителей коммунизма. А рассказы Петрова напротив, даже наоборот, не предназначены для строителей.
Ставлю точку. Хотя… последний штрих к одиозной личности Петрова. Чтобы у читателя не создалось впечатления, что история с таксистом какой-то исключительный случай. И может быть, не один таксист посылал громы и молнии на его голову. А вот посещение РЗД (ресторана «Золотая долина») было не единственным. На какие средства, спросите вы. Его стипендии хватило бы на единственный поход. И то, если сильно не злоупотреблять дорогими блюдами и спиртными напитками. Петров же несколько раз в месяц отправлялся в ресторан, откуда возвращался в изрядном подпитии. И был он тогда весел и сыт, пьяной икотой вызывая восторг у товарищей. Пахло от него дорогим коньяком, вкус которого не знало подавляющее большинство студентов.