От сессии до сессии - стр. 13

Когда наши герои спустились на первый этаж, и галантный Саша поспешил растворить перед девушками дверь, оказалось, что она банально закрыта. Даже не шелохнулась. Подергал ее. Потом ее подергал другой, третий. Дверь стояла на месте. Сезам не открывался.

Как же они не дотумкали раньше? Выходные же! Кто там будет сидеть до утра? Конечно, студенты – очень трудолюбивый народ, но всё-таки не до такой степени, что даже в выходные всю ночь просиживать в библиотеке. Александра Ивановна заглянула в библиотеку, убедилась, что никого нет, и закрыла ее. Разве нельзя было об этом догадаться?

– Девушки! А не подождать ли до утра? Библиотеку откроют, и вы спокойно выйдете, – предложил Саша. –Не просить же нам открыть библиотеку? Это может вызвать ненужные подозрения.

Они обиделись на эти невинные слова, восприняли их как грязное предложение остаться ночевать. За кого их принимают, в конце концов? Они пришли всего лишь поздравить именинника. Отвернулись. Потом одна из них, кажется, Оля, решительно двинулась вперед. Остальные за ней, полные благородного негодования. Останавливать их было бесполезно. Даже хуже для себя. Этим самым подтвердили бы их подозрения.

На мягком стуле за столом сидела Александра Ивановна, откинув голову назад, и самым открытым образом дремала. Правда, молча. Но это всё равно никак не украшало ее. Девочки обрадовались. Но оказалось, что рано. Двери на выход были закрыты. Одна за другой брались за ручку и дергали. Никак не могли поверить, что такое может быть.

Ребята развели руками. Видно, судьба. Но девчонки решили не покоряться судьбе и не плыть по течению. В этот момент они уверили себя, что никак нельзя подмочить репутацию. Всё это зря, решили ребята. Девушки подошли к столу. На столе был черный телефон, толстый гроссбух, пара остро заточенных карандашей и клубок, от которого тянулась шерстяная нить к недовязанному носку. Носочек был детский.

Оленька жалобно простонала:

– Тетенька! Милая!

Александра Ивановна не шелохнулась. У нее был здоровый рабочий сон. И жалкие всхлипы его не могли нарушить.

– Выйти бы нам! Откройте, пожалуйста, двери! Извините, что мы беспокоим вас в столь позднее время!

Тетенька сохраняла ту же позу, как сфинкс. Ничто не дрогнуло на ее лице. Может быть, она притворялась? Саша выглянул из-за угла и стал делать знаки девчонкам. Они не обращали на него внимания.

– Это… у нее в халате или в ящике ключи, – прошептал Саша. – Посмотрите! Она же спит.

– Нет! Это уже воровство, – сказала Оля.

– Еще и государственной собственности. За это посадить могут, – добавила ее подруга

. – Бабуля!

Один глаз Александры Ивановны приоткрылся, за ни и второй. Постепенно глазные щелки расширялись.

– Какая я вам бабуля? – сурово произнесла она.

– Ну, в смысле, бабушка. Доброе утро! То есть доброй ночи! Ну, то есть здравствуйте!

Замялись.

– Нам бы выйти!

– Куда выйти?

Теперь глаза Александры Ивановны были распахнуты как ставни окон и широко смотрели на мир.

– Туда!

– Зачем?

– Ну, домой?

Теперь у Александры Ивановны были глаза удивленного ребенка. Она не могла понять, зачем из дома выходить домой.

Сна уже не было ни в одном глазу. Поглядела на часы. То, что она увидела, ее удивило. Открыла ящичек.

– Что-то я не вижу ваших документов.

Приподняла толстую общую тетрадь, отодвинула шерстяные клубки. Ничего! Если бы документы были, они лежали бы здесь.