От Петра I до катастрофы 1917 г. - стр. 54
Несмотря на убедительность этих религиозных политработников – «за веру и Бога!», крестьяне и казаки проявили упорное нежелание связываться с Хмельницким, ибо знали, что он без татар и турок не воюет, а их боялись, были научены слишком трагическим опытом, да и просто были измотаны многолетней войной.
В этой ситуации Хмельницкий прослышал, что польский король и Сейм стали собирать против него армию, и события ускорились. Хмельницкий сам стал собирать армию и агитировать казаков, а к турецкому султану с извинениями и многочисленными обещаниями срочно послал посольство во главе с полковником Ждановичем. Узнав, что Жданович уговорил частично султана, который сам решил не идти на Польшу, но дал в помощь Хмельницкому опять крымского хана с армией, Хмельницкий стал срочно собираться в поход. Он решил повторить свой прежний удачный манёвр под Збаражем – не ждать, пока сформируется польская армия, пока прибудут с разных мест Польши отряды шляхты, а сыграть на опережение: узнав, где находится место сбора, лагерь формирования армии, напасть на него и уничтожить. Хмельницкий узнал, что на этот раз базовый лагерь поляки расположили у городка Берестечко, и двинулся в военный поход.
Но в истории идеальные повторы бывают редко, река времени и событий течёт… Получилось трудное начало похода – пришлось неприятно долго ждать подхода крымского хана. Это имело важные последствия, ибо поляки извлекли выводы из прошлых ошибок и неудач, и у них появилось больше времени хорошо приготовиться к встрече казаков Хмельницкого с татарами.
Другая неприятность вылезла с неожиданной стороны – вдруг стало известно об измене его любимой жены, бывшей Чаплинской с его соратником. Разъяренный Хмельницкий повесил обоих. Одни казаки осуждали его за излишнюю жестокость, а другие посмеивались над «рогатым» гетманом, свободные казаки смеялись не только над письмом к султану… Как засвидетельствовали его современники, после этого случая Хмельницкий резко поник, сильно приуныл, сегодня сказали бы – впал в сильную депрессию. Его понять можно – боль от измены любимого человека, к тому же сильно ранено мужское самолюбие, да и перед казаками неудобно, а главное – произошла потеря некоторого смысла жизни – ведь именно в том числе и из-за этой женщины Хмельницкий начал всю эту глобальную заваруху.
Под Берестечко 19 июня 1651 года началось грандиозное сражение, три дня шла жестокая сеча. После двух дней кровопролитного сражения начал проявляться перевес польской стороны. Особенно большие потери понесли татары, был даже убит друг и старый соратник Хмельницкого мурза Тугай-бек.
Татары приуныли. Как раз в эти дни проходил мусульманский праздник Курбан-Байрам, и татары решили, что это Бог их покарал за войнушку в священный праздник. На третий день в самый разгар сражения татарский фланг дрогнул, и татары не выдержали натиска поляков и бросились бежать с поля боя, внеся заметное расстройство в рядах казаков. Но самое неожиданное было то, что с поля боя вместе с татарами убежал Хмельницкий.
Казаки же без татар и Хмельницкого не запаниковали и достойно отступили в свой лагерь, воспользовались паузой и быстро окопались – вырыли заградительный ров против польской конницы, заняли оборону и стали гадать – что случилось с их гетманом. Сопровождающий казаков коринфский православный митрополит Иоасаф, благословивший их на бой, стал поддерживать воинский дух казаков, оправдывая Хмельницкого, что он якобы не сбежал с поля боя, а ускакал с поля боя для их же пользы – погнался догонять крымского хана, чтобы тот вернулся на поле боя. Он, правда, умолчал или не знал, что Тугай-бек был убит, и не с кем было вести, убегая, переговоры.