От мальчика Пети до мальчика Феди - стр. 9
Маргарита. Нашли кому верить! Мало ли что болтает Клик-Кляк. Мастер Фирен ни за что не отдаст дочку за Мушерона.
Караколь. Если бы на то была воля мастера Фирена, он бы и сына не отпустил скитаться по лесам.
Лориана. У нас в городе найдутся люди, которые постоят за Веронику.
Караколь. Наш город не сумел постоять за себя. Ну, прощайте, Вероника, мне пора.
Но все-таки главная тема в пьесе; тема, которой буквально пропитан текст – это непоколебимая убежденность в нашей победе. Собственно, с этого и начинается "Город мастеров".
(Опять берется за метлу. Подметая, доходит до подножия статуи.) Здорово, Большой Мартин! Как дела? Ох, сколько сору накопилось у твоих ног! Площадь и не узнаешь с тех пор, как пожаловали сюда эти чужеземцы!.. Ну да ничего! Все это мы выметем, выметем… И будет у нас опять чисто, хорошо…
Но при этом пьеса Габбе вовсе не прямолинейная агитка, автор вовсе не увлекается простраиванием параллелей с СССР времен войны, скорее уж наоборот. Стилистика европейского Средневековья в пьесе выдержана безукоризненно, это стопроцентно европейская сказка. С цехами, ратушей, цепью бургомистра, животными с городского герба и боевым девизом, выгравированным на волшебном, как выяснилось, мече: «Прямого сгибаю, согнутого выпрямляю, павшего поднимаю».
Наверное, поэтому экранизация "Города мастеров", снятая в 1965 году на "Беларусьфильме" Владимиром Бычковым, получилась очень "европейской". И не только потому, что фильм снимался в Таллине, почти целиком уместившись на перекрестке улиц Лаборатоориуми и Айда.
Но имейте в виду – фильм и пьеса довольно сильно отличаются. Хотя, наверное, с удачными экранизациями по-другому не бывает.
Дело даже не в том, что в фильме убралии животных с герба или линию с волшебным мечом Гайаном, из-за чего воскрешение Караколя, в пьесе безукоризненно объясненное, в фильме происходит по принципу "и тут он – хоба! – и воскрес".
Нет, просто фильм – совсем другой. Он дитя другого времени, поэтому в нем исчезли стылый холод и мужество отчаяния 43-го, но взамен появились солнце, краски и радость 60-х.
Краски вообще играют в фильме особую роль, Михаил Львовский в своей рецензии совершенно справедливо написал: «Цвет становится элементом драматургии фильма».
Синие лица захватчиков, красные одежды мастеров, черные плащи оккупантов… Не случайно фильм начинается с художника, стоящего за мольбертом – одно из первых появлений на экране Зиновия Гердта.
Поскольку фильм снимался уже после смерти Тамары Габбе, сценарий написал Николай Эрдман, один из лучших советских драматургов, непревзойденный мастер афоризмов и шуток. Именно он привнес в фильм огромное количество "мемов", доживших до наших дней: от "Больше двух не собираться!" до "Вот казню метельщика – и в отпуск!". В те времена даже над физическими недостатками еще можно было шутить: "Ну что вы, ваша светлость! У вас и ноги тоньше, и горб больше, и вообще вы гораздо симпатичнее!".
Для детской сказки в фильме невероятное количество "высокого искусства" – достаточно вспомнить, что кто написал музыку, которая в фильме играет огромную роль. А сделал это Самый Великий И Ужасный Питерский Композитор Олег "наволочка на голове" Каравайчук, который, безусловно, был гением, пусть даже безумным. Композитор также выступил в качестве дирижера и даже снялся в роли городского музыканта дядюшки Тимолле.