От легенды до легенды (сборник) - стр. 64

Однако рано ли, поздно ли – а старший брат все равно убил бы Милутина, кабы не воля Господня. Как только разнеслась неверная весть о смерти брата – а люди Драгутина несли ее повсюду, предвкушая удачу в сем гнусном деле, – выехал господарь Драгутин на лучшем коне своем за ворота крепости Елече, где пребывал в ту пору, на дорогу, что вела в Призрен. Но тут, при стечении народа, вдруг словно бес вселился в коня его. Не чуя понуканий, понес он вперед, топча всех, кто ему попадался на пути, и никто не мог остановить его. Домчавшись же до крутого обрыва, взвился конь на дыбы и скинул Драгутина вниз. Да так скинул, что не смог уже подняться король, замертво принесли его в палаты. Пришел в себя господарь Драгутин по истечении пяти дней, да только хвор был и ходить уже не мог – носили его с тех пор повсюду на носилках.

Узрев сие, решили люди, что была то кара Божья за грехи господаревы: за то, что поднял руку на отца своего и на брата. И собрался тогда в Дежево великий собор, долго судили да рядили, как поступить. И порешили: престол сербский в Призрене отдать Милутину, ибо Драгутин вел себя недостойно, чем вызвал на себя гнев Господень. Да и войско водить отныне не мог он уже. И хотя именовался Драгутин с тех пор королем Сремским, сие была дань уважения рода его, но не знак господарства. Саму же страну разделили на две части: север отдали в удел Драгутину, а юг – Милутину. Однако же, поскольку потомки Драгутина ничем не провинились пред Господом, поставил их собор преемниками престола сербского после Милутина – неважно, будут у того дети или нет. О сем составлен был договор, и в присутствии высоких лиц светских и духовных запечатлели на нем Милутин и Драгутин подписи свои. Вышел Милутин навстречу брату нетвердым шагом, опираясь на посох, но шел он сам, Драгутина же принесли на носилках, и едва смог он поднять руку.

Так и жили братья много лет – прятали вражду под притворными личинами, да не могли ни от кого спрятать. Крепка была власть Милутина, но наследовал ему Владислав, сын Драгутинов, и грозило это обрушить все королевство, подобно тому как в горах один камушек порой становится причиной большого обвала, ибо держалась вся ветвь Драгутинова веры латинской. Не мог не знать про то базилевс – может, потому так легко и согласился он на сей странный брак?

Посему и нынче не спешил Милутин с войском своим в Болгарию. Изменился он за прошедшие с тех пор годы: любовь к брату уступила место ненависти, а договор… Кто исполнял их, договоры эти! Может, Драгутин, когда подкупал бояр Милутиновых, дабы отравили они брата, а короля венгерского подговаривал напасть на державу его? Скор был и Милутин на ответ – дал он понять всем, что не затем сын его убил хана и бежал от татар, дабы прозябать без престола, и что достоин он наследовать престол сей более, нежели оглядывающийся на Венгрию Владислав.

Непросто было юной королеве понять сии хитросплетения, но была она дочерью отца своего, кровь базилевсов текла в ее жилах, и быстро постигала она то, над чем другие всю жизнь ломали не токмо головы, но и шеи. И всплывали в памяти ее слова про то, как брат убивал брата. Кто же говорил их? Уж не гадалка ли из Студиона?

Долго заседал совет. Но решать что-то надо было, и порешили, что выходит воинство сербское в Болгарию через полгода, что болгарское воинство сопровождает его, дабы не было лиха от сербов царству болгарскому. «Как же, пусти козла в огород», – приговаривал все царь болгарский. И порешили такоже, что при воинстве сем пребывать надлежит отряду княжича Владислава – дабы не ударил Драгутин в спину брату своему. А ежели ударит – из союзника превратится Владислав в заложника. Судили да рядили господари сильные, а дочь базилевса сидела и глядела на того, кто был теперь ей пасынком, и не могла наглядеться. Сердце ее попеременно одолеваемо было то желанием быть с ним, то страхом, ибо стала ясна ей природа чувств ее к нему. И не укрылись взгляды эти от людей наблюдательных.