От легенды до легенды (сборник) - стр. 38
– Как я вижу из вашего изложения, – подводит итог преподаватель, – вы вполне согласны с концепцией, изложенной в трагедии греческого поэта Еврипида «Медея»?
– Да! – отвечает рыжий.
– Де симфоно![4] – Георгий не выдерживает, вскакивает с места одновременно с чужим ответом. Нарушение этикета… – Позвольте мне, профессор?
– Я закончил, – буркнул рыжий, усаживаясь. Георгий старается не глядеть в его сторону. Преподаватель хмурится, кто-то из студентов – кажется, Марк – ободрительно кивает. Георгий торопится, а то вдруг преподаватель не разрешит ему выступать.
– Медея действительно кажется преступницей, если бы все было так, как изложил Еврипид. – Имя поэта он не произносит, а выплевывает. – Агапиты фили[5], при анализе его произведения следует принимать во внимание тот факт, что оно было написано по заказу жителей Коринфа. Этому древнегреческому классику просто заплатили, чтобы он очернил Медею! Потому что на самом деле детей Ясона убили сами коринфяне. Ложь Еврипида обошлась городу в пять талантов серебра.
– А доказательства? – возразил рыжий.
Георгий поднимает исписанную тетрадь так, чтобы все ее видели. Ни у кого нет и быть не может конспекта такой толщины!
– Вот! Историк Дидим! Сохранились записанные мнения современников Еврипида. Кроме того, у поэтов Евмела и Феопомпа совершенно другая версия событий. – Он гордо оглядывает ошарашенную труднопроизносимыми именами группу. – Будущий историк должен читать не только популярные источники, но и малоизвестные! И я считаю, что раз обнаружена ложь насчет одного эпизода из жизни Медеи, то следует пересмотреть и общепринятые версии всех остальных событий ее жизни. Я просто уверен, что ее оболгали! – И, не спрашивая разрешения, он плюхается на место.
Глупо, по-детски получилось. Не таким он представлял себе свое первое публичное выступление в защиту своего сна. Марк беззвучно аплодирует, рыжий обиженно набычился – получил всего четверку вместо пятерки, на которую рассчитывал, ибо не прочитал такую кучу источников, как оппонент. С тех пор и невзлюбил Георгия, и вряд ли полюбит, несмотря на «дорогого господина профессора».
А после семинара к Георгию подошел Марк.
– Слушай, парень, – смотрит открыто, в упор, и в глазах его пляшут бронзовые искры интереса, – ты, кажется, знаешь об этой Медее побольше нашего препода. Чего с ней потом-то стало?
– Ну, там самая распространенная версия, опять по Еврипиду – что после убийства сыновей Медея бежала в Афины. Она, мол, еще раньше заручилась согласием афинского базилевса Эгея. Там вроде бы родила сына и рассчитывала, что он унаследует власть. Но тут появился старший внебрачный сын Эгея – Тесей, ты, может, читал… – Марк кивает, подтверждая, что да, читал-читал про одного из знаменитых героев Греции, давай дальше про Медею. – По версии Еврипида и его подпевал, Медея догадалась, кто такой Тесей, а Эгей, его отец, нет. И она наговорила базилевсу, что Тесей, мол, пришел его убить и его надо отравить. И даже поднесла уже Тесею чашу с ядом, но тут Эгей увидел меч юноши – а это был тот самый меч, который он когда-то оставил его матери. И выбил отравленную чашу из его рук. Так все открылось, и Медею опять выгнали.
– Ну и история, – задумчиво бормочет Марк. – Слушай, ерунда ведь выходит…
Первый единомышленник? Георгий набирает воздуха в грудь.