От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - стр. 79
Другими словами, прекраснодушные интеллигентские идеи о потребности общества в образованных женщинах, их облагораживающем влиянии на это общество лопались как мыльный пузырь, лишь только вопрос вставал о собственных интересах мужчин.
Вслед за Чернышевским Бакунин также дал ответ на вопрос «Что делать?»: «Им, этим вопрошающим – мужчинам и женщинам, – следует ответить: не делайте ничего; это лучшее, что вы можете сделать»381.
Этот земский деятель не заметил тех преобразующих действий, которые к 1880‐м годам произвели россиянки. Его мысль, что «никакая действительная сила <…> не станет ждать <…> чтоб им предоставили право, они <…> сами берут себе все, что им требуется», а те «кто ожидает <…> свидетельствуют, что они лишены силы <…> и имеют только пустое притязание»382, была им высказана с опозданием.
Мысль, что «никто ничего не даст» и ничего не изменится, если не взять дело в собственные руки, к 1880‐м годам уже была усвоена российскими равноправками и стала путеводной звездой активисток женского движения. Этот бакунинский тезис также был развит Ольгой Шапир, которая в 1908 году, обращаясь к участницам женского съезда, сказала:
Ребячество требовать, чтобы другой с таким же жаром стремился к уменьшению собственных монополий, с каким нам естественно стремиться к получению наших прав383.
Критика книги Бакунина была вялой, его голос, несмотря на то что он аккумулировал все претензии к «женскому вопросу», «новым женщинам» и «новым людям» в целом, был голосом «по уже решенному вопросу» и не мог никак повлиять на развитие темы – «недаром он сам себя зовет запоздалым», – констатировал критик В. А. Гольцев384.
Женские журналы в вопросе труда женщин развивали свою аргументацию и создавали другой, встречный дискурс. Так, в журнале «Друг женщин» некто Z. в обширном обзоре российской прессы по поводу труда женщин констатировал тот факт, что
вопрос о правах женщины на высшее образование и расширении круга ее деятельности не замедлил вызвать и работу теоретической научной мысли о женщине, особенностях ее природы385.
Автор статьи оппонировал известному физиологу и анатому профессору Г. фон Бишофу, писавшему о «естественном» разделении труда по признаку пола и утверждавшему, что «каждый пол имеет свои особые занятия, женщины не могут исполнять того, что исполняют мужчины, и наоборот»386.
В подтверждение своего мнения Z. цитировал немецкую писательницу Эдвигу Дом, которая писала, что «нет ни одной формы труда, которая ограничивалась бы одними женщинами. Мужчины шьют, варят, стирают, гладят <…> В знатных домах вместо кухарки и экономки находятся повар и эконом». Но, замечала немецкая писательница, и автор обзора полностью солидаризировался с ней:
Боязнь конкуренции играет большую роль при ограничении прав женщин на труд <…> нигде и никогда женщину не устраняли от труднейших и неприятнейших занятий, разве там, где речь идет о высших и прибыльнейших отраслях труда, там никогда не забывали поставить пограничные столбы, сообразуясь будто бы с нежной комплекцией и стыдливостью387.
<…> при распределении труда между мужчиной и женщиной ясно и рельефно выступают два принципа – умственный и выгодный труд для мужчин, механический и дурно оплачиваемый – для женщин. В отношении низших классов имеет силу следующее правило: чем тяжелее работа, тем лучше для женщины