От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы - стр. 12
Принято считать, что в России существовала одна литература, в которой были качественно различные уровни – первоклассные писатели, литераторы второго и третьего ряда, графоманы и т.п. Соответственно, и читателей делят на высококультурныхзнатоков, «средних», «неразвитых» и т.п. Мы бы предложили несколько иной образ литературы, или, точнее, образ нескольких одновременно существующих литератур. Так, для России последней трети XIX в. можно условно выделить следующие типы литератур: толстого журнала, тонкого журнала, газетную, лубочную, «для народа» и детскую. У каждой из них была своя поэтика, свои авторы и пути доведения текстов до публики, свои читатели.
Это не означает, что конкретный писатель не мог писать для разных «литератур» или что конкретный читатель не мог обращаться к разным «литературам». Однако если осуществлять типологическое описание, то нужно констатировать довольно жесткую границу между названными «литературами»: интеллигентный, образованный читатель не пользовался «книгами для народа» и лубочными изданиями, а читатель-крестьянин не читал, как правило, толстых журналов. Разумеется, при конкретном описании литературной ситуации в определенный момент всегда можно найти промежуточные, переходные формы. Например, толстые журналы, близкие по характеру к тонким (например, «Колосья»), и тонкие журналы, близкие по содержанию к толстым («Новь», «Север»); тонкие журналы, похожие по характеру публикуемой беллетристики на низовые газеты («Свет и тени», «Мирской толк»), и газеты, публикующие примерно такие же произведения, как толстые журналы («Русские ведомости», «Порядок»). Однако литература большинства изданий довольно определенно принадлежала к одному из выделенных нами типов, сравнительно жестко закреплялись за ними и авторы, и читатели.
Сказанное выше относится прежде всего к художественной литературе. Однако у периодики каждого типа «литературы» была своя специфика, определяемая публикацией и небеллетристического материала. Так, толстые журналы включали большое число публицистических, литературно-критических и научных статей, тонкие – богатый иллюстративный материал. Различна была и периодичность их выхода, что влияло на оперативность освещения и уровень осмысления происходящих событий. Чем выше в социокультурной иерархии стоял читатель, тем большее число источников информации он использовал, стремясь сочетать достоинства каждого из них.
В наших рассуждениях может удивить отсутствие книги и ее читателя. Дело в том, что в описываемый период она не играла первостепенной роли в литературном процессе. Подавляющее большинство произведений первоначально публиковалось на страницах журналов и газет и лишь часть их выходила потом отдельными изданиями. В результате большинство читателей (кроме низовой аудитории) знакомились с литературными новинками на страницах периодики, а книги имели для них второстепенное значение.
Реформы 1860-х гг. (точнее – уже сам период их подготовки) резко активизировали чтение образованных и полуобразованных слоев. По словам Н.В. Шелгунова, «в шестидесятых годах точно чудом каким-то создался внезапно совсем новый, небывалый читатель с общественными чувствами, общественными мыслями и интересами, желавший думать об общественных делах, желавший научиться тому, что он хотел знать»