От Александровского централа до исправительных учреждений. История тюремной системы России - стр. 16

– Вы знаете, наверное, человек ко всему может привыкнуть. Вот и я привыкла работать здесь. Ведь кому-то здесь все равно надо работать, и если так сложились обстоятельства, то я буду честно трудиться и на этом месте. Хотя, знаете, от своей женской природы я, наверное, не смогла уйти. Ну, вы понимаете, что у каждого человека большая часть жизни проходит именно на работе. А я работаю в СИЗО. И мне просто как женщине хочется обращать на себя внимание, кому-то нравиться. А кругом – зэки! Представляете!? Вот на каких мыслях я себя иногда ловлю. Они все бритые, похожие друг на друга, ну словно на одно лицо. И вдруг – среди этой общей массы – та-а-акой пристальный взгляд! Даже не пристальный, а пронзительный какой-то. Ну так он посмотрит на тебя, словно обожжет глазами. Таких взглядов я никогда в жизни на воле не встречала. Это к слову говорю. Посмотрит, как пригвоздит к стене. А я думаю: господи, да ведь я даже волосы не накрутила! Вот так бывает в нашей работе. Потом вспомню, улыбнусь: какая все-таки дура! Работать надо, а не ловить взгляды. Но вообще отношение к заключенным у меня такое: это сидят люди. Я даже сотрудниц своих учу, говорю им: «Когда открываешь камеру, говори всем «Здравствуйте!» Однако здесь важно всегда знать и чувствовать грань-черту: что ты можешь себе позволить, а чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Ведь подследственному только того и надо, чтобы обратили на него внимание. А начинаешь с ним вежливо разговаривать, так он будет думать, что это ты только с ним так вежливо обращаешься. Конечно, тут уже появляются вопросы типа: «А как вас звать, гражданин надзиратель?» И я всегда отшучиваюсь: «Нас не нужно звать, мы сами приходим». И еще я всегда наставляю своих сотрудников-подчиненных: «Никогда не лезьте в связи с заключенными. Они же вас потом и сдадут кому следует». Психология заключенного такая: он всегда ищет возможность обратить на себя внимание, а это уже повод к более тесным контактам – о чем-то попросить. Если заключенный обращается к сотруднику изолятора, то он всегда ищет для себя какую-то выгоду.

– Какую?

– Передать записку, достать водку, привести женщину в камеру.

– А так бывает?

– Бывает. За деньги передают записки, проносят водку…

– А женщин – в мужскую камеру?

– У меня был такой случай. На этаже уборщица-осужденная подметала полы. Подошла к какой-то камере, а там, видать, специалисты по замкам сидели. Они попросили ее запор открыть, а замок сами вскрыли. И она зашла к ним. Получилось так, что никто из контролеров – сотрудников изолятора, этого не видел. Я иду по этажу, гляжу, что возле двери в камеру – совок и веник, прислоненные к стене. И тут я сразу все поняла. У меня даже сердце в пятки пошло – ведь это ЧП! Захожу в камеру, глазами ищу женщину. И не нахожу ее! Они в камере загородили ее своими телами, вот и не вижу ее. И только в дальнем углу, когда я протиснулась туда, увидела: сидит на корточках, прижавшись спиной к стене. Говорю ей: «Ну, дорогая, что делать будем?» Молча встает и направляется к выходу.

– А еще что запомнилось?

– Да много чего было. У нас есть этаж, где сидят психически ненормальные. Они дураки – в прямом смысле. И что у них на уме – никто не знает. Один из таких дураков на воле убил девять человек. Сдавал свою квартиру в наем, получал деньги вперед, а потом убивал арендующих… ножом, молотком, топором – всем, что попадало под руку. И вот мне нужно перевести несколько таких придурков с этажа на этаж. Повела их – и в этот момент свет погас. В коридорах нет окон, поэтому ничего не видно. Кромешная тьма. Вот, думаю, сейчас кинутся на меня. Страху натерпелась. Но ничего, свет дали, они как стояли, так и стоят.