Освобождение-2 - стр. 30

– Да, наши люди не машины, – резко возражает Ващугин, – Поэтому они и могут сделать больше.

– Не будем спорить, – говорит Кирпонос, – Член военного совета прав. Танки надо нагонять. Но и вы, товарищ Пуркаев, правы. Прикажите сократить время отдыха вдвое. Власов пусть идет, не останавливаясь. Что у вас еще по этому вопросу?

– По этому вопросу все, товарищ командующий.

Кирпонос несколько секунд смотрит прямо перед собой, затем, словно вспомнив о присутствующих, кивком головы отпускает их.

Пуркаев и Баграмян выходят и направляются к дому, где расположился оперативный отдел штаба.

– Почему ты ничего не стал говорить о планах? – спросил Пуркаев, – Думаешь, он ничего не слышит?

– А что слышит? Мне кажется, ему все равно, что мы говорим, он не вникает. Что Жуков, что этот. Вперед в атаку, вот и вся наша стратегия! А если что не получится, то расстреляют. Меня или тебя, или обоих вместе. А может, кого другого расстреляют. Им ведь все равно! Зама по тылу расстреляли, сегодня, а за что? За то, что его никто не слушал, когда он говорил, что нужен транспорт и не простой, а специальный, бензозаправщики, тракторы для эвакуации. Что мы имеем сегодня? Четвертый день войны, а сколько танков вдоль дорог стоят! Немцы столько подбить не смогли. Горючее подвозить не на чем…

– Ты, Иван Христофорович, осторожнее бы говорил. Уши здесь везде, ты же знаешь. В лагерь хочешь? Не торопись – успеешь. Все там будем. Давай покурим здесь, успокойся, эмоции спрячь.

В этом бардаке ты все равно ничего не изменишь. И я ничего не изменю. И никто не сможет что-то изменить.

Палатка военврача Дудыкина.

В палатку входит медсестра Лиза Мухина.

– Вызывали, товарищ военврач второго ранга, – ее голос чуть дрожит.

– Вызывал, – он подходит к ней вплотную, – Ты, Лизавета, что ж меня избегаешь? Нехорошо это. Я к тебе всей душой, а ты?

Лиза молчит. Он кладет руку к ней на грудь и сжимает. Лиза вздрагивает, но не отталкивает.

– Товарищ капитан, – она с трудом сдерживается, чтоб не разрыдаться, голос дрожит, – У меня жених есть.

– Поздравляю, – усмехается Дудыкин, – Но я и не собираюсь тебя у твоего жениха отбивать. Не могу я на тебе, Лизавета, жениться. Ибо женат я уже. Я так, по-дружески, по-товарищески. Чтоб не скучно было, скрасить, так сказать, фронтовое одиночество. Ты слушай, сучка, – его тон становиться угрожающим, – Хочешь неприятностей так и скажи. Будут у тебя неприятности!

Он резко толкает Лизу на койку, она падает на живот, лицом вниз. Дудыкин подходит к ней и резким движением задирает сзади юбку. Лиза, подавляя крик, до крови закусывает губу и утыкается в жесткую подушку.

Двенадцать советских штурмовиков И-15 идут над Вислой. Над мостом ведущий покачивает крыльями – делай как я (на самолетах нет радиосвязи), и уходит в сторону от реки. Внизу видно дорогу, по которой пылят немецкие танки и автомашины. Самолеты заходят на дорогу. Из-под крыльев штурмовиков вырываются огненные стрелы и летят к танкам. Это реактивные снаряды. Дорога превращается в море огня. Самолеты еще раз разворачиваются и вновь делают заход. Выпустив все снаряды, они ложатся на обратный курс. Но им на смену от реки идет еще десяток. Новая группа проходит над мостом, внизу видны то и дело поднимающиеся разрывы мин и гранат. Ведущий видит немецкие танки, двигающиеся через невысокий кустарник. Самолеты проходят над атакующими танками, разворачиваются и возвращаются к реке. Ведущий выпускает одним залпом все свои реактивные снаряды, его примеру следуют остальные, но они чуть-чуть опаздывают. Большинство снарядов проходят над танками и летят дальше, туда, где за деревьями, мелькают огоньки выстрелов. Там держат оборону десантники пятой бригады.