Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710-1918 - стр. 6
П. Пикарт. Санкт-Петербург. 1704 г.
Следующий «бедный шведский офицер» в числе ходоков к герцогу Голштинскому в Петербург – Густав Фредерик фон Розен (1688, Ревель – 1769, Стокгольм), основоположник шведского графского рода фон Розен. Именно он сопровождал Карла XII в бегстве после битвы под Полтавой, за храбрость отмечен королем и произведен в генерал-адъютанты. Отобрали у него русские военные власти имение Зонорм (эст. Роосна) в Эстляндии за его подвиги во славу шведского короля. Но – онже еще в 1716 году назначается вице-директором шведского адмиралтейства, обер-комендантом крепостей Карлскрона и Карлсхамн. В 1722 году произведен королевой Ульрикой в генерал-майоры, и карьера его только начиналась. Впоследствии получил титул барона (1731 г.) и графа (1751 г.) Шведского королевства, назначен генерал-губернатором Финляндии – от русских оборонять. Такого человека – как же могли обойти милостью в Петербурге в 1723 году? Вернули имения, пусть не ему лично – брату. Брат – ландрат Ганс фон Розен – был в дальнейшем реальным правителем Эстляндии при номинальных русских генерал-губернаторах. «До 1755 года гражданских губернаторов в Эстляндии не было, и она управлялась генерал-губернаторами при непосредственном содействии вице-губернаторов… Но так как почти все эти генерал-губернаторы большею частью не жили в Эстляндии, а находились в Петербурге, или в другом месте при иных еще обязанностях, то самою губернею, на время отсутствия их, заведывали обыкновенно вице-губернаторы, коими и были: 1) Барон Фридрих фон Левен. 2) Ландрат, барон Ганс фон Розен…».[7]
Подобных ходоков насчитывались сотни. Всем герцог помогал, никому не отказывал. Сложнее всего ситуация с имением сложилась у шведского графа Ганса фон Ферзена. Сын шведского генерал-фельдцейхмейстера, то есть главнокомандующего артиллерийскими войсками, сам высокопоставленный шведский военачальник (генерал-поручик, бывший шведский комендант Нарвы), зимой 1722 года тоже прибыл в Петербург «отыскивать» свое поместье Маарт (эст. Маарду). А поместье-то царь конфисковал в пользу жены. Можно ли даже помыслить, чтобы назад свое имение требовать – у кого, у самой царицы! – а вот поди ж ты: «Презабавно было смотреть, как шведский граф Ферзен возился с старым обер-прокурором Писаревым, с которым в этот день всюду разъезжал и везде садился рядом: он постоянно уговаривал его пить, между тем как тот вовсе не был расположен отвечать ему. Граф приехал сюда отыскивать чего-то в пользу своих поместий и потому мастерски подделывается к старым русским и называет братьями всех прокуроров и секретарей, из которых этот обер-прокурор главный; к тому же с последним он только и может еще несколько объясняться, потому что тот в Германии научился немного говорить по-немецки…Когда герцог хотел ехать домой, подошел обер-прокурор Писарев и просил его оказать ему милость – заехать в этот вечер еще на минуту и к нему. Хотя его королевское высочество во весь вечер не очень-то был доволен им за множество затруднений… однако ж не хотел отказать ему… и потому поехал к нему с своею свитою и с графом Ферзеном, даже посадил его в свои сани. По приезде нашем туда нас угощали разными фруктами в сахаре, из которых почти ничего нельзя было есть, и дочь хозяина, девушка лет 15 или 16, но с виду еще очень глупая и простая, должна была, по здешнему обычаю (вместо своей больной матери), разносить всем и каждому сперва водку, потом вино…». Шутка ли – сначала водку, потом вино… Не мудрено, что далее «граф Ферзен был навеселе и приставал к герцогу, чтобы еще куда-нибудь ехать… причем Ферзен выпросил себе позволение ехать с его высочеством в одних санях и быть у него кучером. Но эта затея едва не кончилась очень дурно: в то самое время, как мы скакали довольно быстро, навстречу нам попались какие-то сани, и он опрокинул его высочество на таком скверном месте, что легко могло случиться большое несчастье. Сани упали на сторону графа, и он попал под них, так что его сначала