Острый перец на твоих губах - стр. 28

Равиль смеется.

— Настоящий мужчина. Амин, давай сегодня вот это, — показывает на пиалку с творогом, а завтра мама приготовит тебе мясо. Это острое, — ведет пальцем по стейку и совсем немного мажет губки малыша, чтобы показать, ему не понравится. Амин морщится и чихает.

— Вы… ты, — исправляюсь, — так здорово ладишь с ним.

— Я сестру люблю, — делится Рав. — Матери помогал, у нее кое-чему научился.

Стараюсь запомнить все, что он заказал для себя, чтобы приготовить для него вкусный обед. Овощи на гриле, мясо в остром соусе, теплый салат и черный чай без сахара. Мой уровень готовки в сравнении с ресторанным колеблется где-то в районе пары баллов, но я буду стараться сделать вкусно. Мне очень хочется.

После ужина Равиль отпускает меня укладывать клюющего носом сына, а сам убирает со стола. Очень хотелось на это посмотреть.

Укрыв сынишку покрывалом в одной из комнат, возвращаюсь к Равилю и тут же попадаю в кольцо его крепких рук. Не успела, он уже закончил. Только посудомойка уютно шумит из кухонной зоны.

— Я помню, что обещал не трогать, — произносит он. — Скажи и я отойду.

— Не надо, — кручу головой. Мне спокойно и надежно в его руках, от его тепла и запаха.

Глупая, что доверяюсь? Не знаю… сердцу ведь не объяснишь, что тело еще помнит совсем другие прикосновения. Их давно пора смыть, забыть и жить дальше, раз уж решила. У меня было достаточно времени, чтобы подумать. Я могла бы просто перестать бороться в больнице и меня сейчас не было бы у моего Амина и в руках Равиля. Это был мой выбор — жить. Самый первый осознанный, без вмешательства и давления.

Встаю на носочки, несмело скольжу губами по напряженным мужским, опускаюсь обратно и сразу же прячусь у него на груди. Там сердце стучит так сильно. Прикладываю ладошку. Кажется, оно сейчас прыгнет прямо мне в руки, пробив ребра.

— Это сейчас что было? — спрашивает Рав.

— Не знаю, — не смотрю на него. — Сделала то, что захотелось. Так нельзя? — заставляю себя посмотреть ему в глаза.

— Нужно, — выдыхает Равиль. — Хочешь чего - нибудь еще?

Задумавшись, снова подтягиваюсь, опираясь обеими ладошками на мужские плечи, замираю в миллиметре от его губ и опять сама целую. Рав подхватывает этот поцелуй. Не дает мне больше сбежать. Делает его глубже, как там, на берегу озера. Его кровь быстро воспламеняется. Прикосновения становятся горячими, жадными, требовательными. Дыхание сбивается… и у меня тоже! Я словно синхронизируюсь с ним, позволяя мужским ладоням плавно скользит по моему платью, обрисовывая спрятанные под тканью изгибы фигуры.

— Хрупкая такая, пиздец просто, — хрипит он, смущая меня неприличным словом. — Что делать с тобой, олененок? Как? — задыхаясь, он снова целует, покусывает мои губы, дразнит тело, не знающее такого отношения к себе. — У меня крыша едет, как подумаю, что этот ублюдок… — мотает головой. — Все, прости. Мы не говорим об этом. Только не дрожи в моих руках, маленькая. От этого шаблоны рвет еще сильнее. Никогда не терялся рядом с женщиной, — признается Равиль так открыто, что и мои привычные шаблоны опять ломаются.

— Еще целовать, — отвечаю на вопрос, поглаживая пальцами его коротко стриженный затылок. — Я привыкну, не буду дрожать, — снижаю голос до едва слышимого даже самой себе.

— Ты себя так уговариваешь? — его рука опять скользит по моей спине, замирает на пояснице, давит, прижимая к твердому телу.