Острова и капитаны: Хронометр - стр. 17
Хозяин отпер дверь, не спрашивая, кто и зачем. Встал на пороге, касаясь головой верхнего карниза. В сенях, за спиной у него, горела яркая лампочка.
– Что угодно? – глуховато спросил Курганов.
– От Людмилы Трофимовны… – Толик протянул папку.
– О! – Голос Курганова стал яснее и добрее. – Это удивительно и прекрасно. – Он взял папку. – Заходите, прошу вас.
Толик подумал, что заходить вроде бы ни к чему. Но вспомнил про деньги.
Они прошли через длинные морозные сени. Толик видел Курганова со спины. Тот был очень высокий, сутулый. В накинутом ватнике, в старых галифе, в громадных растоптанных валенках на тонких ногах. По дороге он зацепил коромысло на стене, оно с грохотом сорвалось с гвоздя. Толик бросился поднимать, но Курганов, не взглянув, сказал:
– Плюньте.
Они оказались в большой комнате – тоже с яркой голой лампочкой. И первое, что увидел Толик, – это громадная синяя карта. Со всеми частями света. Она занимала полстены. Под ней угадывалась высокая, видимо, заколоченная дверь.
– Проходите, – говорил Курганов, – раздевайтесь, вот вешалка… Ах, как прекрасно, что Людмила Трофимовна прислала… Но зачем такое беспокойство? Я бы сам завтра… Вы ее сын?
– Сын, – кивнул Толик. Ему впервые говорили «вы», но он не удивлялся. Он знал, что люди, воспитанные по-старинному, всегда очень вежливы. Даже с детьми. Видимо, и Курганов такой. Может, и в самом деле ученый-географ? Специально поселился вдали от столицы, чтобы работать в тишине…
Правда, обстановка в комнате была явно не профессорская. Стол, покрытый газетами, разномастные стулья. Железная кровать. Книг много, но полки самодельные, некрашеные. Лишь камин богатый: большой, узорчатый – кружевное чугунное литье. Толик видел такой всего один раз – у мамы на работе, в кабинете редактора. Потому что редакция находилась в старинном доме бывшей заводской конторы буржуя Крутиса.
Здесь камин, конечно, тоже остался от прежних хозяев. Наверно, раньше в этой комнате был чей-то домашний кабинет, а потом его отгородили и сделали отдельный вход с улицы…
Толик, озираясь, машинально отстегнул пуговицы. Курганов забрал у него куцее, похожее на курточку пальто и шапку.
– Проходите, погрейтесь с дороги. Я сейчас чайку…
– Да нет, спасибо…
– Это вам спасибо, так вовремя привезли. Да проходите же!
Толик начал стаскивать валенки.
– Зачем? Не надо! – всполошился Курганов.
– Я шкуру затопчу.
На полу раскинулась бурая медвежья шкура с кривыми когтями на растопыренных лапах.
– Ну и топчите, я сам ее топчу! Это вовсе не предмет роскоши, а так… случайный подарок одного приятеля.
Но Толик уже стянул валенки.
– Тогда я их к печке… – решил Курганов.
Толик подумал, что Арсений Викторович вовсе не хмурый и не молчаливый. Скорей наоборот. Суетится чего-то с мальчишкой, как с важным человеком… «А может, просто стесняется? – мелькнула у Толика догадка. – Может, не знает, как разговаривать с детьми? Может, своих никогда не было…»
Курганов, без сомнения, жил один. Единственная кровать – старая и узкая, вроде солдатской койки. Посуда стоит на тех же полках, что и книги. Вешалка почти пустая, а шкафа для одежды вообще нет. Холостяк. Вроде Дмитрия Ивановича, у которого Толик был несколько раз.
Идти в чулках по упругому медвежьему меху было очень приятно. Толик прошел не торопясь. Присел на скрипнувший стул. Курганов поставил на подоконник плитку, на плитку чайник. Толик думал: не пора ли сказать о деньгах?