Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона - стр. 90

Из письма Ф. Бэкона Майклу Хиксу, личному секретарю Р. Сесила (март 1603 года):

«Я был бы рад, как только представится случай, насладиться вашим обществом и дружеской беседой. И хотя нам, подобно игрокам в карты, приходится их прятать, все-таки я, всегда пользовавшийся вашим посредничеством, чтобы выразить мою истинную привязанность к господину Секретарю [Р. Сесилу], прошу вас найти время, чтобы сообщить ему, что в этом государстве он является тем человеком, которого я люблю более всего»[428].

И на всякий случай, если устроить патронат Р. Сесила не удастся, Бэкон пишет Генри Перси, 9-му графу Нортумберленда (Henry Percy, 9th Earl of Northumberland; 1564–1632):

«Поскольку время сева известно, тогда как время всходов зависит от случая или времени года, также и я могу засвидетельствовать, что в моей душе долгое время хранилось зерно привязанности и рвения к вашей светлости, посеянное уважением к вашим добродетелям и к вашему необычайному благородству и благосклонности к моему недавно умершему брату и ко мне. И семя это все еще прорастает, и ростки его ныне проявляются в этом признании.

…Скажу откровенно вашему сиятельству, – и это будет сущая правда (никакие гражданские бури не в состоянии выбросить ее из моего ума и сердца), – что ваша великая тяга и любовь к занятиям и созерцаниям предметов более высоких и более достойных, нежели обычные (вещь редкая в этом мире, а если говорить о персонах, подобных вашему сиятельству, то почти исключительная), служит для меня великим и главным мотивом выразить вам мою привязанность и восхищение. А потому, дорогой милорд, если я смогу быть полезен вашему сиятельству – моей головой, языком, пером, возможностями или друзьями, – я покорно прошу вас распоряжаться мной». И в конце он заверил графа, что предлагает ему свою службу не из каких-либо своих потребностей, «а просто из предпочтений и полноты моего сердца»[429]. Очень своевременно написано. Циничный и проницательный разум Бэкона точно рассчитывал предпочтения сердца.

24 марта 1603 года в 2 часа ночи королева Англии Елизавета I скончалась. Она правила 44 года 5 месяцев и несколько дней.

Вступление на престол нового монарха вселило в Бэкона надежду на добрые перемены в его карьере, благодаря которым он сможет наконец-то рассчитаться с долгами и занять высокую должность. Но было одно опасение – как бы король, благоволивший в свое время Эссексу и помиловавший всех выживших участников мятежа, не поставил ему в вину выступление во время суда над графом. В 1604 году, стремясь заручиться расположением Якова I, Бэкон составляет так называемую «Апологию»[431] – документ, призванный реабилитировать его перед королем и друзьями казненного графа. «Все, что мною было сделано, делалось по соображениям долга и служения королеве и государству»[432], – таков был лейтмотив этого сочинения.

Но, чтобы войти в доверие к королю Якову, одной «Апологии» было недостаточно. И тут Бэкону помогли старые связи его, к тому времени покойного, брата Энтони. Среди друзей и информаторов последнего были некий Дэвид Фоулис (Sir David Foulis;?–1642), шотландский политик, прибывший с Яковом I в Англию, и Эдуард Брюс (Edward Bruce, 1st Lord Kinloss; 1548–1611), через которого в конце царствования Елизаветы шла тайная переписка Якова с Р. Сесилом, и который также входил в шпионскую сеть Энтони. Бэкон срочно пишет весьма любезные письма, в которых напоминает о «разнообразных услугах», оказанных им его братом, и выражает надежду, что «искры былого знакомства» еще не угасли. По причине плохого самочувствия Бэкон не смог, подобно многим другим искателям королевских милостей, отправиться на север Англии встречать нового монарха. Поэтому он обратился к Томасу Чалонеру и своему приятелю по Грейс-Инн, дипломату и политическому деятелю Тоби Мэтью (