Остров - стр. 26

Юля бросила сумку на пол возле дивана и уселась, скромно сложив руки на коленках.

— Ну что ж, — сказал мужчина, когда неуемная Алевтина, наконец, оставила их одних, напоследок неодобрительно посмотрев на Юлю, — давайте-ка мы с вами познакомимся. Георгий Арнольдович, — представился он.

— Юля, — Она в замешательстве посмотрела на Георгия Арнольдовича. Тот как будто ждал от нее каких-то действий. Ах да! И она робко протянула тому руку.

— Браво! — воскликнул он и пожал ей ладошку. — Женщина при знакомстве первая подает мужчине руку. Это вы знаете. Какими же еще талантами обладаете?

Юля пожала плечами:

— Да никакими.

— Ну да? — позволил себе усомниться Георгий Арнольдович. — Прочитать можете? — и он протянул глянцевый буклет. Текст был мелковат, но Юля уверенно зачитала начало. — Отличные глаза! — воскликнул Георгий Арнольдович. — А как у вас с компьютером? Печатать умеете?

— Умею, — кивнула Юля, не до конца понимая смысл настойчивых расспросов. — А что?

— Дорогая Юлия, — торжественно сказал Георгий Арнольдович, — я имею честь предложить вам работу.

— Мне? — удивилась она.

— Именно вам, — сказал он.

— Но вы же меня совсем не знаете, — неуверенно начала она. — И потом — я же в Новгород еду.

— У вас там кто? Дети? Муж? — спросил Георгий Арнольдович.

— Нет, — она качнула головой. — Просто родственники.

— Они вас ждут? Будут волноваться?

— Нет, — она опять покачала головой. — Я им даже не сообщала, что приеду.

— Ну, тогда я не понимаю причину вашего отказа, — улыбнулся он.

— Просто это так неожиданно, — Юля виновато посмотрела на него и робко улыбнулась. — Я никогда нигде не работала и совсем не знаю, что надо делать.

— О! Это совсем просто. Нужно, чтобы кто-то читал мне литературу, делал выписки, печатал текст, который я наговариваю на диктофон.

— Вы писатель? — спросила Юля.

— Я? — удивился Георгий Арнольдович. — Вообще-то, я — художник. Георгий Гореславский. — И он церемонно раскланялся, приподнявшись с дивана. Юля выкатила глаза и чуть пожала плечами. — Я вижу, что это вам ни о чем не говорит, — притворно сокрушаясь, вздохнул он. — А Жора Славский? — Она помотала головой. — Эх! — ироничная улыбка тронула его губы. — Так проходит мирская слава.

Юля тоже вздохнула и торопливо допила остывший чай. Сейчас с ней распрощаются, но хоть поела и согрелась. Все добре, как бабушка говаривала.

— Я пишу книгу, — тихо сказал Георгий Арнольдович, — ничего особенного. Просто воспоминания о жизни. Мемуары типа... — и он иронично усмехнулся. — Глаза у меня уже не те, от монитора болят, а ручкой писать — ни сил, ни желания. Вот я и просил подобрать мне девицу из местных. Почему из местных? — спросил он в ответ на Юлин немой вопрос. — Да чертов эстетский вкус! Ты видела, какие девки в Липецке? — внезапно перешел он на «ты». — Кровь с молоком! Идет по улице — щеки — во! — и он показал руками, какие щеки. — Глаза — во! — и он опять показал, какие глаза. — Сиськи... — тут он засмеялся, увидев, как Юлю моментом залил алый румянец. — А все почему? А потому — всю жизнь здесь по области военные полки стояли. При царях — гусарские эскадроны породу местную улучшали — дворяне, етить его! Потом наши — тоже не промах! В Липецке одна из лучших летных школ была. Немцы из Люфтваффе здесь летать учились! Во время войны на Липецк — важный стратегический объект — ни одна бомба толком не упала. Кто бомбил-то? Те же немцы, что до войны здесь амуры с девками водили, у многих и детишки тут остались, как тут бомбить! Так, покидают на подлете по периметру и домой. Ну вот я и хотел воспоминания освежить. Я же сам из местных. Мама моя тут родилась. Красавица была! Бабка та, вообще, королева! Все мое детство тут прошло, на речке Воронеж. Как лето, так я сюда. Эх и здорово же было! Жалко помирать скоро... — он помолчал, а потом, вздохнув, с пониманием ей улыбнулся: — Ты не бойся — я не маньяк и не извращенец. Женщины меня в силу возраста уже не волнуют, но красоту люблю — грешен!