Остров Д. Неон (1 книга) - стр. 20

- Как забыть? Ты напомнил!

- Вот и хорошо. Помни об этом всегда!

Я тогда решил, что превращу жизнь этой девчонки в ад, и она исчезнет. Сама сбежит, уйдет, испарится. Её не должно быть с нами. Это неправильно. Она – никто и останется для нас никем. Мы никогда не примем ее в нашу семью.

И я делал все, чтобы усложнить ей жизнь: пачкал школьные тетради, лепил жвачку в волосы, подбрасывал червяков и тараканов в ящик с вещами, унижал перед сверстниками, которые в первый же день принялись охать, какая красивая у меня сестра. Я заставил всех называть ее Гусеницей и никогда не говорить при мне, что она красивая. Гусеницы отвратительны и красивыми не бывают.

И я упорно не называл её по имени. Самое интересное, сестра никогда на меня не жаловалась. Ни разу. И за это я ненавидел ее еще больше. Мы не любим тех, кто пробуждает в нас чувство вины. Мы ненавидим жертв, и мы же их боготворим, потому что так мы самоутверждаемся и показываем нашу власть над кем-то. Мне хотелось уколоть её побольнее, обидеть так, чтобы она рыдала, чтобы размазывала при всех слезы и выглядела жалкой слабачкой, а не красавицей Найсой с каштановыми локонами, как у фарфоровой куклы. Чтобы плакала, как плакала моя мать, когда узнала о ней. Но Гусеница не рыдала, а я смотрел в её синие глаза и видел в них нечто, что не поддавалось определению, то, чего там не должно было быть, и за это мне всегда хотелось её ударить. Сильно ударить. Потому что я считал, что там плещется ненависть, что она так же, как и я, хочет, чтобы меня не было.

И я бил. Нет, не физически. Я бил её морально. Настолько безжалостно, насколько может это делать ребенок и подросток, когда еще не умеет контролировать свою ярость и презрение. Я наказывал её за измену отца, за то, что он любил её нежнее и сильнее, чем меня. За то, что называл «моя маленькая куколка», за то, что могла взобраться к нему на колени или повиснуть на шее. Ей удалось даже со временем завоевать любовь моей матери. И этого я не мог простить. Увидел как-то их вместе, как Лиона заплетает ей волосы, разглаживает оборки на платье, целует в щеку, а меня током по нервам: «ЭТО МОЯ СЕМЬЯ! Моя мать! Мой отец! Что ты здесь делаешь, сучка облезлая?».

- Ты ведешь себя отвратительно, Мадан. Так нельзя. Найса твоя сестра, и она очень одинока. Я разочарована в тебе!

- Ты не мужчина, Мадан! Ты не можешь принять маленькую девочку и относиться к ней, как брат. Ты постоянно ее обижаешь! Что ты возомнил о себе?! Я разочарован в тебе!.

Разочарованы? А я как разочарован! Вы привели в дом чужого ребенка. Вы все вдруг ее полюбили. Пусть вы и помирились спустя время, и мать снова вернулась в спальню к отцу, но я не забыл. Я знал, откуда она взялась в нашем доме. Понимал, каким образом появилась на свет. И не только я. Все понимали вокруг и шептались за нашими спинами.

- Найса такая хорошенькая. Она, наверное, на свою маму похожа?

Куда деть мое разочарование, если отец возится с ней, как с писаной торбой, а мать считает полноценным членом нашей семьи?! Эту! С острова с мутантами! Дочь какой-то грязной потаскухи!

А еще я ненавидел её за то, что мог часами смотреть, как она возится сама во дворе со своими куклами, как сажает их на качели, как поет им песни. Как таскает всюду за собой страшного коричневого зайца.