Осторожно: студенты! Неуклюжий и полторашка - стр. 25
И направилась к подъезду.
– Твою мать, Грозная, ты ведь прекрасно знаешь, что пожалеешь об этом.
Крыша
ход на крышу оказался не просто открыт – распахнут настежь, заходи, кто хочет, прыгай, сколько душе угодно. По крайней мере, ветер наверху гулял такой, что улететь вниз можно было без особых усилий и даже без особого на то желания. Всё-таки осень на Реве традиционно была сезоном штормов и выше восьми этажей здания даже сейчас старались не строить, местный климат к этому не располагал. Однако администрацию Залесья это явно не смущало, не зря Мира от кого-то слышала, что близость к крупнейшему заповеднику Рева отшибла у местных весь здравый смысл.
Хасс стоял у края один, так что Грозная разочарованно почувствовала себя переживающей на ровном месте идиоткой, но уйти сейчас, когда парень её заметил, было бы еще более глупо. Так что Мира, ёжась от ледяного воздуха, подошла ближе, не зная, что сказать в такой ситуации, чтобы это не прозвучало как-то… как-то не так. По поводу своего красноречия она иллюзий не питала, язык у неё работал только в стрессовых ситуациях, а эта таковой явно не была. Оставалось одно: как и всегда быть прямой словно рельса.
– Я подумала, что у тебя проблемы.
– По твоему прогнозу я должен был прыгнуть сам или мне бы помогли? – взгляд Хасса немного смягчился, он даже отошел от края, ощущая, как это нервирует собеседницу.
– Пятьдесят на пятьдесят. Я допускала оба варианта.
Он кивнул, принимая ответ. На крыше обнаружились притащенные кем-то, как бы не самим водником, две кривые табуретки, на одной из которых лежала его сумка, которую парень спихнул на крышу. Кивнул Грозной на вторую. Та села, тем более, что за Хассом оказалось вполне удобно прятаться от ветра. Холодно ей не было, просто не нравилось само ощущение. Повисла неловкая тишина, в которой парень нервно шарил по карманам в поисках зажигалки – сигарету он уже отыскал. Мира щелкнула пальцами, зажигая на них крохотный огонек.
Думала закурить сама, но стоило замереть на секунду – и желание пропало. Вид с крыши открывался достаточно однообразный во все стороны, только на западе, за городской чертой виднелся сплошной темный массив – Залесский заповедник. Даже отсюда место казалось не слишком привлекательным, так что Мира поспешила перевести взгляд на стихийника.
– Антон уже пытался промыть тебе мозги? – сейчас их лица находились почти на одном уровне, так что рассматривать собеседника оказалось весьма удобно.
– Угу. Не хочешь мне рассказать, что у вас за херня происходит?
– Должен? – он сделал два шага к краю, бросая окурок вниз, и вернулся назад.
– Мы будем торговаться? Ну, это было бы весьма любезно с твоей стороны пояснить мне, во что я влипла. Раз уж я не стала участвовать в коллективном избиении младенца, – и плевать, что этот “младенец” был младше неё всего на полгода, а по росту так и вовсе превосходил.
– Брат, – коротко бросил.
– Серьёзно? У вас тут на залесских болотах от испарений с головой непорядок? – Грозная издала какой-то невнятный звук, похожий на недовольное звериное ворчание. – Когда-нибудь я перестану верить в людей. Но, кажется, не сегодня. Развивай давай свою мысль, жертва чужой репутации.
В ответ он впился в нее глазами с таким выражением лица, что сразу стало понятно – перегнула. Но отматывать назад Грозная не собиралась, так что отзеркалила собеседнику его гримасу, параллельно все-таки запаливая сигарету. Раз уж ввязалась во всё это, то будь добра вытягивать. Хотя, возможно, ей стоит бросить эту затею. Мирослава представила эту ситуацию – и мысленно сплюнула. Бросит она, как же. Права мать, ой права, она чертова наивная идеалистичная дура.