Оставленные - стр. 27

и Дженнифер Лопес, Шака[24] и Адама Сэндлера, мисс Техас и Грету ван Састерен[25], Владимира Путина и Папу Римского. Известность бывает самая разная, а теперь всех этих знаменитостей, прославившихся кто в чем, поставили на одну доску: ботанского вида парень из рекламы компании «Веризон»[26] и вышедший на пенсию судья Верховного суда, деспотичный правитель одной из стран Латинской Америки и футболист, так и не реализовавший весь свой потенциал, остроумный политконсультант и девица, получившая от ворот поворот в реалити-шоу «Холостяк». По утверждению кулинарного телеканала «Фуд нетуорк», тесный мир именитых шеф-поваров понес несоразмерно огромные потери. Поначалу сидение дома не тяготило Тома, что было вполне объяснимо: в смутные времена люди стараются держаться со своими близкими. В воздухе висело почти невыносимое напряжение, настроение тревожного ожидания, хотя, казалось, никто не знал, ждут ли они логического объяснения случившемуся или второй волны исчезновений. Мир как будто взял паузу, чтобы вздохнуть поглубже, готовясь мужественно встретить неизвестное.

НО НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИЛО.

Недели тянулись одна за другой, ощущение того, что это может произойти снова в любой момент начинало рассеиваться. Людям надоело прятаться в стенах своих жилищ, мучаясь от зловещих догадок. Том стал выходить из дома после ужина, вместе с компанией школьных друзей зависая в «Столовке», дешевом баре в Стоунвуд-Хайтс, где не особенно пристально разглядывали поддельные удостоверения личности. Каждый вечер представлял собой нечто среднее между воскресными гулянками по случаю встречи выпускников и ирландским бдением: по бару шатались самые неожиданные люди, рассказывали друг другу о своих пропавших друзьях и знакомых. Среди «исчезнувших», как выяснил Том, были трое учеников его выпускного класса, а также мистер Эд Хакни, всеми нелюбимый завуч школы, и уборщик по прозвищу Чудило.

Почти каждый раз, переступая порог «Столовки», Том узнавал, что в мозаике потерь добавился еще один фрагмент – обычно в виде ничем не примечательных людей, о которых он не вспоминал годами: домработница-ямайка Ивонна, служившая в семье Дейва Кигана; мистер Баунди, учитель на замене в средней школе, чье зловонное дыхание было легендой; Джузеппе, чокнутый итальянец, владевший пиццерией «У Марио» до того, как в ней стал хозяйничать некий угрюмый албанец. Однажды вечером в начале декабря, когда Том играл в дартс с Полом Эрдманном, к нему подвалил Мэтт Теста.

– Привет, – поздоровался он мрачно, таким тоном обычно говорили, обсуждая события Четырнадцатого октября. – Помнишь Джона Вербецки?

Том, метая дротик, вложил в свой бросок больше силы, чем намеревался. Дротик взлетел высоко и в бок, угодив лишь в самый край мишени.

– А что с ним?

Теста пожал плечами с таким видом, что ответа уже и не требовалось.

– Пропал.

Пол подошел к линии броска, отмеченной на полу. Прищурившись, словно ювелир, он запустил дротик точно в центр мишени. Тот вонзился в доску буквально на дюйм выше и чуть левее от «яблочка».

– Кто пропал?

– Это было до тебя, – объяснил Теста. – Вербецки уехал отсюда летом после шестого класса. В Нью-Гемпшир.

– Я знал его еще с детского сада, – сказал Том. – Мы с ним вместе играли. Кажется, один раз даже в парк развлечений ходили. Хороший был парень.