Оставь страх за порогом - стр. 82
Ваш курьер геройски погиб, спасая шифровку и давая знать, что явка провалена…
Исполнение очередного приговора военно-полевого суда Кавказской армии состоялось не за городом, как бывало прежде, а в глубоком подвале городской тюрьмы, где никогда не выветривался запах нечистот.
Шестерых приговоренных (в их числе двух дезертиров) поставили у стены, разукрашенной грязными потеками со следами пуль. Седьмой не выполнил приказ, остался стоять лицом к расстрельной команде. Опережая залп, крикнул: – Всех не переубиваете! Вернутся… Подвал наполнил прогорклый пороховой дымок.
Грум-Гримайло не смотрел на расстрел. Когда тюремный врач зафиксировал смерть, первым подписал акт и поспешил выйти из подвального смрада на свежий воздух.
«Где враги черпают силы, откуда берут крепость духа? – не впервые удивлялся поручик. – Что ими движет? Если их стойкостью обладала хотя бы половина нашей армии, мы бы давно изгнали из страны большевиков».
Грум-Гримайло не заметил, как рядом встал врач.
– Лето необычайно сухое, арбузы с дынями должны стоить копейки.
«О чем он? – удивился поручик. – Как может болтать сейчас черт знает о чем? Или его ничего не трогает, пригляделся к смертям, имеет железные нервы?»
Грум-Гримайло отошел от врача – стоять подле было противно. Не прощаясь, поручик первым покинул тюрьму. Уже за воротами подумал: «К чему устраивать из расстрела целый спектакль с зачитыванием приговора, завязыванием глаз, присутствием священника, врача? Зачем эта канитель?»
Желая поскорее уйти от испепеляющего солнцепека, оказаться в спасительной прохладе, заспешил к гостинице, где занимал отдельный, но без ванны номер. Обошел лезшего под ноги с пачкой газет продавца: «Какой болван назвал газету «Неделимая Россия»? Страна растерзана, везде разные сферы влияния, даже правительства – тут колчаковцы, там деникинцы, здесь петлюровцы с махновцами, в центре большевики. От неделимой империи остался пшик».
Подходя на Головинской к гостинице «Люкс», услышал за спиной:
– Поручик, убавьте ход!
Позвал Синицын, ротмистр нетвердо стоял на ногах, безуспешно пытался прищелкнуть каблуками, дышал коньячным перегаром.
– Весьма рад видеть. Куда спешите? Если на службу, то она никуда не убежит.
Грум-Гримайло сдержался, чтобы не отвернуться: «Что за вреднейшая привычка напиваться с утра? Не опасается патруля, который выполнит приказ барона и, не глядя на звание, отправит на гауптвахту. Впрочем, он почти иностранец и не подчинен патрулю. Как попал на тепленькое местечко? Благодаря связям в высших кругах или помогли деньги, которые, если судить по проигрышу, у него несчитаны?».
– Мои сэры сидят в тенечке, не переносят пекла, привыкли к туманам. Пользуюсь свободой – осточертело повсюду сопровождать британцев, быть при них вроде собачонки на поводке, переводить откровенную чушь, при этом не высказывать неудовольствия…
Ротмистр запинался, глотал слова, лез обниматься. Грум-Гримайло понял, что будет нелегко избавиться от его навязчивости, и не ошибся – Синицын стал предлагать выпить, отказ мог принять за оскорбление.
«Не стоит ссориться, делать из него личного врага, лучше сохранить приятельские отношения, тем более что придется вновь садиться играть, – решил поручик. – Пить, понятно, не стану, сколько бы ни уговаривал, сошлюсь на дежурство».