Оставь страх за порогом - стр. 22
Трое с полотном Веласкеса и другими картинами спешили доложить в комиссариате о выполнении задания.
Из выступления Ф. Дзержинского:
Силы противника организуются. Контрреволюционеры действуют не только в Петрограде, в самом сердце нашем, но и во всей стране.
Теперь борьба грудь с грудью, борьба не на жизнь, а на смерть.
То и дело отстающий от патруля и вынужденный догонять его Лапин взмолился:
– Не спешите, ради бога! Я не поспеваю. Позвольте чуть перевести дыхание.
Искусствовед дышал учащенно, точно немало пробежал, и Магуре стало жаль человека в летах, проведшего бессонную ночь. Миновав мост, под которым горбилась свинцовая вода, свернули в первую на пути подворотню.
Лапин прислонил к стене свернутый трубкой холст, дыханием стал отогревать руки. Никитин приставил к Веласкесу картины, посоветовал искусствоведу:
– Уши хорошенько потрите, не то без них останетесь.
Магура добавил:
– От стены держитесь подальше, холодом от стен веет.
Матрос достал горбушку хлеба, расстелил на валяющемся ящике платок, ножом разрезал хлеб на три равные части.
– Утолим чуть голод, заморим червячка.
– Слух имеется, будто урежут пайки, – грустно изрек Никитин. – А на спасенной картине завтракают без пайков – с фруктами. И спиртного столько, что троим не выпить.
Солдат выбил кресалом искру, подпалил фитиль, с удовольствием затянулся дымком. Обернулся и чуть не выронил козью ножку – у стены лежали три картины в рамах, холста Веласкеса не было.
– Да как это… – Никитин замешкался. Придя в себя, выскочил на улицу, попав в круговерть снежной крупы. За солдатом бросился матрос. Впереди к мосту бежал человек в офицерском кителе.
– Стой!
Окрик подстегнул Эрлиха. На перекрестке он заметался, не зная какой выбрать путь, обернулся и внутренне сжался – преследующий солдат поднял винтовку на изготовку, готовясь нажать курок.
Сигизмунд непроизвольно, желая уберечься от пули, поднял холст, тот развернулся, и Магура с Никитиным вновь увидели за столом харчевни трех испанцев.
– Не стрелять, картину попортишь! – предостерег солдата матрос.
Солдат с нескрываемым сожалением опустил винтовку. И тут из-за холста грохнул выстрел.
Никитин выронил винтовку, обмяк, свалился на мостовую.
Эрлих стрелял бы еще, на этот раз в матроса, но в револьвере заклинило патрон, пришлось бросить ставшее бесполезным оружие, а с ним холст, который мешал бежать, и скрыться в одной из улиц.
Догонять его Магуре не было смысла, следовало помочь товарищу. Матрос присел подле Никитина, на губах которого застыла улыбка, а широко распахнутые глаза, не мигая, уставились в нависшее над Петроградом хмурое небо.
Когда командир красногвардейского патруля вернулся в подворотню, Лапин с ужасом уставился на оставшуюся без хозяина винтовку.
– Сдадим картины, провожу вас домой и вернусь, чтоб доставить погибшего на братское кладбище. Предадим земле со всеми положенными почестями. Не прощу себе, что не спросил, как звали, все Никитин да Никитин, – пожаловался Магура.
– Не надо меня провожать! – потребовал пришедший в себя Лапин. – Надеюсь еще быть полезным комиссариату. – Он забрал у Магуры холст, и они двинулись навстречу далекому рассвету, который прятался за громадами домов.