Останутся лишь ангелы - стр. 7

Надо отдать им должное – очень многие, почти все, становились волонтерами, помогали, как могли, сдавали кровь для исследований. А также плазму, ткани, даже жидкость из спинного мозга. Ведь если выяснить, что конкретно в их телах отталкивает Брейвид-25, можно создать вакцину или лекарство. Но пока ученые не нашли ни единой зацепки. И поэтому этих особенных людей начали называть ангелами. Кто-то всерьез верил, что они – посланники высших сил, способные спасти человечество. Ведь они могли появляться в самых опасных точках, не переносили вирус на себе, не заражались и не передавали свои страхи. Брейвид-25 просто не приживался в их телах. Но что его убивало?

Мне показалось, что на каталку аккуратно уложен черный мешок для трупов. Видимо, кто-то сегодня так и не проснулся. Этой ночью Брейвид-25 убил человека с помощью кошмара.

Непонятно, почему так происходит, ведь все мы спим в датчиках! Но уже ползут слухи, что потихоньку вирус приспосабливается и подчиняет себе органы чувств человека, в котором он живет. Значит, Брейвид-25 не позволил развиться тахикардии, охладил тело, когда организм пытался повысить температуру, отрегулировал давление. Поэтому датчикам нечего было даже замечать. Правда, у этой теории есть противники, готовые ее оспорить. Если показатели не достигали предельных норм, отчего тогда зараженный умер? Как отказало сердце, если оно не перенапряглось? Или все напряжение слилось в мозг, вызвав кровоизлияние, и просто было уже поздно? Этими подробностями с пациентами не делятся, и нам остается только гадать. И мы в нашем больничном чате строим теории, придумываем объяснения. Ну и ищем в интернете все, что может подойти. Хотя очередной слух прошел, что скоро будут введены ограничения на использование информации. Чтобы панику не создавали.

Это будет ужасно. Я не хочу лишаться связи с внешним миром. Мне страшно даже об этом подумать. Но сейчас мой страх более конкретный. Кто-то умер, и за ним идут санитар и «ангел», и мое сердце колотится до боли. Каждый раз, когда тележка едет в ту сторону, я буквально схожу с ума.

Каталка, постукивая колесами, удаляется вместе со своими провожатыми, а я все стою и жду, ругая себя, что не загрузила с утра первым делом сайт статистики. Пока от пациентов не скрывают происходящее, и если случается трагедия – мы узнаем в специальном разделе сайта больницы. Руководство решило, что, чем мы будем маяться в неведении и психовать, лучше держать нас в курсе, кто в этот раз ушел.

Я стою и стою у двери, в ожидании, когда повезут тело, хотя так я не смогу узнать, чье оно. Наконец где-то слышится легкий скрип двери и приглушенные голоса. Один совсем глухой – через защиту. И второй – более звонкий, голос «ангела». Я, вытянув шею, хотя это мало помогает, вглядываюсь через стекло в левый конец коридора, откуда наконец показывается процессия. Похоронная процессия. На каталке действительно лежит тело в черном пакете.

Я еле сдерживаю подступающие слезы. В горле противный комок. Я каждый раз с ужасом жду, что это будет он. Я видела его живьем один раз, когда несколько недель назад его везли на кресле в палату. Слегка сутулый юноша с прямыми русыми волосами до плеч. С тонкими губами, чуть вздернутым носом и трогательной россыпью веснушек на щеках. И с невероятными, невозможными, меланхоличными голубыми глазами. В них плескалась тоска вперемешку с надеждой, гнетущая усталость и одновременно жажда жизни. Я провожала его взглядом, так и не разобрав, как далеко его палата, и тут же помчалась к ноутбуку, чтобы узнать из чата, кто он такой и куда его поместили.