Останься со мной - стр. 13

— И потом, — родительница усаживается напротив меня, — даже если он узнает про ребенка, вряд ли подумает, что от него. Барханов у тебя какой?

— Не у меня…

— Не важно. Он брюнет. А Максеныш у нас блондинчик голубоглазый. Так что, не все так страшно.

Может быть. Но я уже ни в чем не уверена.

Мы ужинаем. Мама что-то лопочет, а я отвечаю невпопад и торможу. Стыдно признаваться, но я до сих пор там, в машине. Сижу напротив Барханова и не могу насмотреться.

***

На следующий день в нашем офисе аврал. Можно подумать, полгорода внезапно собралось куда-то ехать и именно от нас. Я не против. Наоборот, очень даже за, потому что в голове щелкает калькулятор, подсчитывая зарплату, которая поджидает меня в конце месяца. Это вдохновляет и, несмотря на усталость и осипшее горло, в сотый раз повторяю клиентам отличие пляжей одного побережья от другого. Мониторю, рассылаю предложения, бронирую. В редкие моменты перерыва смотрю в окно, чтобы отдохнуть от монитора, а потом все заново.

Такая загруженность спасает от дурацких мыслей, которые преследовали меня со прошлого вечера. И все они про Барханова. Тяжелые мысли, иногда обидные, иногда тягуче-острые, иногда настолько яркие, что причиняли боль.

Я очень надеялась, что после вчерашнего разговора Демид оставит меня в покое. Пусть рассердится. Как всегда обдаст холодом и уйдет, выкинув на обочину, как это сделал в прошлый раз. Я сильная. По крайней мере надеюсь, что стала сильной за эти годы. Если не ради себя, то ради Макса. Так что переживу, тем более сейчас, когда ничего кроме мимолётной встречи и флешбеков между нами нет.

Пусть уходит. Пусть оставит меня в покое. Я очень на это надеюсь. Очень-очень.

Но увы…

Ближе к вечеру, когда до конца рабочей смены остается всего пару часов, к нам в офис постучались. Мы с девочками как по команде повернулись к дверям, ожидая, увидеть очередного клиента, но это курьер. С большим букетом.

— Это к ней, — Светлана даже не интересуется, кому по документам предназначен веник, и сразу направляет к моему столу.

— Валерия Вознесенская?

— Она самая, — отвечаю, а сама не могу отвести взгляд от цветов.

Потому что с ним что-то не так. Это не милые ромашки от Лешки, и не крафтовые букеты от Игната, в которых каждая веточка и цветочек несут сакральный смысл. Нет. Это розы. Темно-бордовые. Идеальные. Бутон к бутону в строгом порядке. Роскошные. У них даже упаковка выглядит так, будто ее делали в дизайн-студии «Дорого-богато».

Поперек горла встает ком. Горький и ледяной. Он на мгновение душит меня, потом проваливается в желудок, вымораживая изнутри.

— Распишитесь, — курьер вручает мне цветы и подсовывает планшет с фирменным бланком. На нем тисненым золотом выделяется логотип в виде лисы.

Непослушными пальцами я цепляю ручку, которую он мне протягивает, и ставлю неуклюжую, корявую подпись.

— Хорошего вам дня, — он улыбается, забирает у меня документы и, распрощавшись со всем коллективом, уходит.

— Ох, Лерка, вот это я понимаю, шик, — тянет начальница, рассматривая цветы, — на него даже смотреть трепетно. Это как произведение искусства. Классика. Моя внутренняя богиня за такой букет простила бы любые прегрешения.

Я никогда не прощу Демида. Ни за что!

Смотрю на крупные тугие бутоны и чувствую, как в животе все покрывается коркой льда. Знаю, что это просто цветы, но они выглядят…хищными. Будто сами по себе заявляют на меня права. Я их боюсь. Вернее, не их, а того, что может за ними последовать.