Останься - стр. 22

– Я правильно понял? ХТЭ значит «красотка»?

Его странный вопрос слегка сбил мое оцепенение.

– Н-нет, – заикаюсь я. – Хейли Тэйлор Эмери.

– Приятно познакомиться, Хейли Тэйлор Эмери. – Он протягивает мне руку для пожатия, и мне удается ее схватить. Его теплая и сухая ладонь сводит с ума. Мэтт Эриксон держит меня за руку. Этой рукой он забил тридцать два гола в прошлом году. А еще эта рука принадлежит телу, которое участвует в моих самых грязных фантазиях.

И здесь я понимаю, как неловко уцепилась за его кисть. Поэтому я шарахнулась от нее, как будто это не рука вовсе, а какой-нибудь электрический забор.

И тут меня замечает Руфус. Вот он гавкает от радости, и вот уже он мчится ко мне, скрежеща когтями по паркету. По дороге он сбивает с ног четырехлетнюю крошку, как шар для боулинга сбивает кегли. Он весь трясется от нетерпения, когда влетает в коридор.

От похотливых мыслей мой мозг словно в тумане, и я не оказываю Руфусу должного внимания. Поэтому пес вынужден брать ситуацию в свои лапы. Он становится на задние лапы, а передние опускает мне на бедра. Этого веса достаточно, чтобы меня завалить. Или это просто моя голова закружилась от близости Мэтта Эриксона. Так или иначе, я теряю равновесие, и мы вместе с Руфусом валимся на мягкое ковровое покрытие.

– Ух, – вылетает у меня, и Руфус начинает вылизывать мое лицо.

– Господи, – вздыхает Мэтт. – Руф, фу. Оставь бедную девушку в покое. – Он оттаскивает пса назад. – Ты в порядке?

Я бормочу свое невнятное «да». Оно, скорее, похоже на «дэм», потому что теперь он склоняется надо мной всей своей божественной красотой, и я больше не вижу ничего, кроме его груди. Вижу, как легкая россыпь темных волос сгущается у его пупка и дорожкой уходит вниз, под его спортивные штаны с низкой талией.

Я просто пялюсь на него.

Приходится закрыть глаза и перекатиться на бок, чтобы подняться на ноги. Щеки горят от стыда. Руфус снова понесся куда-то, вероятно, за своим поводком.

– Папуля? – говорит девочка, которая открывала мне дверь. – Мы теперь поедим вафель? Я проголодалась, – взывает она и тянет папу за руку.

– Вот. – Я поднимаю пакет со смесью для вафель с пола и протягиваю ему. Мне нужно убраться отсюда и отдышаться минутку, или, еще лучше, годик. А потом я просто найду новую работу где-нибудь еще. Предположительно подальше от Мэтта Эриксона. Ну, на Таити, думаю, будет почти достаточно далеко.

Он забирает пакет. Потом наклоняется и берет дочку на руки. Она обнимает его за шею и кладет свою мягкую щечку на его голое плечо.

Чпок, чпок! С таким звуком лопаются фолликулы в моих яичниках.

– Спасибо, – громко говорит он. – Прости, здесь беспорядок. – Затем он улыбается, и мое IQ падает еще на пять баллов. – Как тебе вчерашняя игра?

– Было бесподобно, – говорю я честно. С той секунды, как я ступила на порог, это первое предложение, которое мне удалось родить. – Игра в нападении во втором периоде далась вам отлично. Она неплохо поспособствовала победе.

Когда его глаза от удивления становятся все шире, я понимаю, что мой внутренний хоккейный задрот изобрел совершенно новый способ меня опозорить.

– Неважно. Я побегу, если тебе больше ничего не нужно. – Например, мое голое тело в постели. Из-за того, что я стою так близко к этому мужчине, мне в голову лезут самые не-Хейли-подобные мысли.