Остановить Демона - стр. 64
– Давно не виделись, как твоя гигантская щука? Ты ещё её не выловил? Разгуляев затрепыхался, пытаясь освободиться, деланно возмутился:
– Осторожней клешнями-то, а то на больничный меня отправишь, кто тебе помогать будет мережи ставить на бандитов? Василий отпустил опера:
– Вон у меня уже прибыл помощник из клуба самодеятельности на коньке-горбунке, – кивнул на Гусева. Тот сидел на корточках рядом с участковым, расспрашивал, что-то записывал. Степан с удивлением посмотрел на незнакомого сотрудника:
– Это кто?
– Из Кингисеппского РУОП прислали. Видишь, форму выдали соответствующую, и цепь накинули для опознания. Разгуляев усмехнулся:
– Да, эти помогут. Им заняться нечем… все наши разработки на преступные группы себе затребовали. Как мы банду сажаем, так их по приказу должны в раскрытии упоминать, мол, помогли! А глухари все на нас вешают – Москва только уголовный розыск дрючит! Хорошо они устроились – скользкие как угри… Седельников с усмешкой прервал:
– Ладно ворчать-то, топай к этому Уткину, запиши его данные и как связаться, вдруг понадобится! – сам, предвкушая хохму, стал с ожиданием смотреть. Разгуляев пошёл к сотруднику, сел рядом, разговорился, достал блокнот. Записав, вернулся обратно, с лёгкой обидой уточнил:
– Он не Уткин, он Гусев, – подозрительно умолк, стал смотреть на Седельникова, склонив голову на бок недоверчиво с хитрым прищуром, поинтересовался:
– Специально так назвал его? Решил меня подставить? Осетра на хлебушек развести? Седельников показушно сморщил лицо, извиняясь:
– Нее… просто спутал, был у меня в Афгане приятель Уткин…
– Про Афган я уже слышал, – прервал Степан, ладонью легко ударил Василия в плечо, сказал с укоризной: – Я ж тебя знаю как облупленного, ты без прикола не можешь! Седельников с улыбкой снова обнял Разгуляева, прижал к себе:
– Ох, люблю я вас, областных убойщиков, за смекалку! Степан снова затрепыхался в объятиях:
– Ладно, ещё поцелуй меня при всех! Оба засмеялись. Освободившись, оперативник стал серьёзным:
– А ты чего сам-то приехал? Пусть бы местная прокуратура отдувалась. Седельников хмыкнул:
– Отдувалась! Дело-то всё равно нам в областную передадут. Так уж лучше я приеду и сам всё осмотрю, чем их каракули разбирать! Так что давай принимайся за работу – всё вокруг твоё! Какая-то старуха утром позвонила, сообщила об убитых. Сама не назвалась. Разгуляев улыбнулся:
– Понятное дело, боится – по судам затаскают, мудрый пескарь в тине сидит, – огляделся вокруг, заметил опрокинутый бидон. Подошёл и сунул внутрь руку. Вынул палец в молоке, понюхал, потом лизнул, лицо расплылось в довольной улыбке, изрёк: – Домашнее… утреней дойки! А что там эксперт говорит о времени смерти? Василий усмехнулся:
– Даёт вчерашнее обеденное время.
– Ну, вот и отлично, – Степан поднял бидон, – можно его не изымать и в протокол не вносить. Бабкино хозяйство. В этих местах молоком теперь торгуют не более двух-трёх домов. Завтра хозяйку установлю, верну тару.
Разгуляев запрокинул бидон и вылил содержимое в рот, допив остатки молока, вытер губы рукавом:
– Ох, вкуснотища! Свеженькое. Седельников улыбался с лукавинкой в глазах:
– Опохмелился, Пинкертон? Может, тогда по вкусу скажешь сразу – кто людей замочил? Разгуляев покачал головой:
– Сразу не скажу. Да, пожалуй, и скорого ответа не жди. Чувствую, надо начальнику доложить и группу организовать, командировку выписать, недельку здесь посидеть. А может, и по городу помотаться. Седельников усмехнулся: