Останкино. Зона проклятых - стр. 67
Звуки неспешного купеческого обоза, направляющегося в Москву ко двору царя, были чуть слышны, когда отряд опричников во главе с Орном достиг дороги. Увидев старые широкоствольные березы, тесно растущие по сторонам от дороги, немец приказал своим бойцам спрятаться за ними. Говорить лишнего об измене и справедливом воздаянии за нее не потребовалось, ведь опричники жаждали обещанной добычи, а потому были готовы узреть предателя в каждом, чья смерть сулила им кровавую наживу. Позади купцов, на изрядном отдалении от них, пустив лошадей шагом, крались четверо часовых, что подожгли просмоленное сено.
Обоз был обречен. Лишь в одном сомневался колдун. Те ли это купцы, которых он видел в огненной мозаике искр? О них ли поведал ему демон, принявший в жертву Аксинью?
«Кибитка… Кибитка, запряженная двойкой, – думал Орн, вспоминая видение и поглаживая коня, смирно притаившегося за березами вместе с хозяином. – И перстень у того, кто в ней». И хотя сомнения эти беспокоили его, он им не верил, потому что не верил в то, что Люцифер так жестоко посмеется над своим верным слугой.
Топот лошадей и громыхание повозок слышались все отчетливей. Вот уже стали различимы и людские голоса. Отряд, затаившийся в засаде, терпеливо ждал пронзительного свиста, чтобы ринуться в атаку.
Первыми показались шестеро конных стрельцов. Увидев их, Орн похолодел, вмиг покрывшись нервной испариной. «Стрельцы! Стало быть, купцы под охраной царя… И грамоту на то имеют. Верная беда!» – лихорадочно соображал колдун, глядя на приближающихся ладных государевых воинов с топорами, висящими на седлах. Опричник знал, что если увидит он кибитку, то непременно ограбит обоз. Что ему русский царь? Ему, который с Перстнем на руке скоро станет повелевать царями! Но одному ему никак не справиться. А отряд… Поднимут ли они руку на людей государевых? И что он им скажет, если купцы достанут охранную грамоту? Глянув на своих бойцов, Орн увидел досаду в их потухших глазах, мгновение назад горевших предчувствием схватки и скорой наживы.
Стрельцы были совсем уже рядом, когда в голове чернокнижника зазвучал чужой, но такой знакомый голос. Он говорил на перевернутом арамейском. Не сразу разобрав сказанное, немец вдруг понял спасительный смысл этих слов. А осознав, увидел и кибитку, точь-в-точь такую, как показанная демоном. Воспряв, колдун грозно и решительно посмотрел на отряд, тихо вынимая меч из ножен. Ответив своему командиру испуганным удивлением, они все же взялись за топоры и луки. Мгновение спустя, когда весь обоз показался на дороге, Орн громко и отрывисто свистнул, заложив пальцы в рот.
Мирное весеннее утро тут же наполнилось смертельной какофонией атаки. Топот копыт и возбужденное ржание, людские крики, скрип и грохот тормозящих повозок не смогли укрыть от опытного слуха опричника звук отпущенной тетивы и короткий свист стрелы, посланной в цель. Хромой Семен, ждавший неминуемой расплаты за убийство праведницы, не ошибся. Стрела вонзилась ему в грудь, отчего тот хрипло выдохнул, повалившись с лошади. Еще до того как он упал, тетива запела вновь, да уже не одна. Двое стрельцов забулькали кровью, беспомощно хватаясь руками за стрелы, торчавшие навылет из их шей. С другой стороны обоза послышался звон скрещенного булата. Схватку затеяли четверо опричников, кравшихся сзади.