Останкино. Зона проклятых - стр. 63
– И чего дальше, Федя? След взяли?
– Не, сплошной газон. Собаки никак не отреагировали. Никто не видел там магазина. И во всем Останкино такого нет. И ни в одной торговой точке Москвы дрели за триста рэ не отдают. Вот так, Кирюха.
– Жаль, что не отдают.
– Эт да!
– Получается, Федя, что тема с магазином – единственная. А чтоб ты меня за нахлебника не держал, я тебе вот что скажу. Моя клиентка вспомнила, что когда последний раз с мужем говорила, тот сказал дочери, что они сейчас обязательно в магазин зайдут. Она уверена, что ребенок просил сока. И было это на Звездном. Вот так, Федя.
Малаев поправил волосы, очки и огладил бороду, словно собирался фотографироваться на паспорт.
– Значит, товарищ подполковник, можно теоретически предположить, что все пропавшие заходили в какие-то магазины.
– Так, Федя, можно что угодно предполагать. А что твои колдуны?
– Тут интересно, хоть ты до сих пор и скептик.
– Не, я тем не верю, которые кремы заряжают. А твоим приходится верить.
– Ну, тогда слушай. Двое моих хлопцев, я тебе о них уже говорил, в районе ничего не почуяли. Вообще ничего. Но оба они были в квартире одной из пропавших, где она прожила последние четырнадцать лет. Ей тридцать семь, домохозяйка. Работали с ее фотками и личными вещами. Так вот, один сразу и однозначно ее похоронил. А другой очень долго щупал и сказал, что Ци ее чувствуется.
– Федя, Ци – это жизненная энергия, да?
– Абсолютно верно. То есть она жива. Но он убежден, что связи с этим миром, с вибрациями планеты, у нее нет. Понял?
– Нет конечно.
– Объясняю на примере. Компьютер работает, но выхода в онлайн у него нет. Вроде бы она жива, но как будто в далеком космосе. Говорит, впервые с таким сталкивается. Я им дал вещи и фото двух других. Результат абсолютно идентичный. Один говорит, что они в могиле, другой – что живые, но не на земле.
– Федь, и как нам эта мистика поможет?
– Не знаю… Мне размышлять помогает.
– Могут твои хлопцы ошибаться?
– А как же… Конечно, могут.
– Ну, Федя, давай развивать.
– Развивай. Ты же у нас мент.
– Сыщик, – поправил его Васютин. – Картина такая. Пропадают граждане, которые не должны пропадать. Очень положительные, без дерьма в биографиях и головах. Семейные, то есть нагруженные социальными обязательствами и человеческими привязанностями. Граждане отборные, а не кто попало. То, что все они в момент исчезновения были не за рулем, хотя тачки имеют, говорит об отборе. Иначе бы они метили место исчезновения брошенной машиной. А кто-то этого не хочет.
– И среди них нет силовиков. Пока, во всяком случае, не было, – встрял хиппи.
– Да, Федя. И это тоже. Или этот «кто-то» не любит мундиры, или совпадение. Если исключить совпадение, то это еще одно доказательство отбора. Итак, сам механизм. Есть вероятность, что пропавшие видят какой-то объект, который не видят другие. Некий фантом, так? Так. Муляж чего-то обыденного, но с какой-то притягательной особенностью. Они вступают в контакт, и с ними что-то происходит в чисто физическом смысле. В наших координатах от них ничего не остается, даже одежды или вещей.
– Ну, или мы не можем их найти, – задумчиво добавил Малаев.
– Ну, или так. И как тебе картинка? – ехидно спросил Васютин и отвернулся к экрану.
– Для меня, товарищ подполковник, очевидно то, что все это – результат осознанных, разумных, спланированных действий, – невозмутимо ответил Малаев. – Ты, Кирилл Андреевич, очень правильно заметил, что те, кто пропадает, в нормальных условиях пропадать не должны.