Особый отдел - стр. 13
Дениса из всего сказанного Михаилом Петровичем больше всего поразили слова о произведенной по его просьбе авиасъемке. Денис попробовал представить себе как такое может быть, что в тот момент, когда главный город страны уходит под землю, гибнут тысячи людей, начинается паника, и в сам город попасть невозможно, кто-то незамедлительно выполняет просьбу одного пожилого человека. Здесь было что-то не так и, набравшись смелости, Денис выпалил одним духом:
– Михаил Петрович, кто выполняет ваши просьбы? Я же не слепой, я вижу, что происходит. Этот специалист по книгам – откуда он взялся? А пропуска? А телефон? А сводки каждый день? Моя справка, наконец!
Своими вопросами Денис будто прижал Михаила Петровича к стенке. Тот посмотрел на парня пристально и вдруг засмеялся:
– Ладно, ладно, ты прав. Но предупреждаю сразу – рассказ будет длинным. Ты, вроде, с собакой гулять собирался? Вот и пойдем вместе, а заодно и поговорим. Ты не против? Жду тебя внизу через десять минут.
Денис был только за. Быстро одевшись и взяв пса на поводок, он выбежал во двор. Погода к прогулкам не располагала – начавшийся мелкий противный дождик с порывистым ветром призывали остаться дома, но любопытство и желание узнать нечто интересное и таинственное взяло верх. Михаил Петрович вышел на крыльцо, раскрыл широкий клетчатый зонт и последовал за Денисом на улицу поселка. Они шли мимо больших двух и трехэтажных коттеджей с ухоженными цветниками и газонами. Многие дома были пусты – их окна закрывали тяжелые ставни, и весь вид участков говорил, что люди сейчас здесь не живут. Многие хозяева коттеджей после случившейся трагедии предпочли покинуть престижный некогда поселок, оказавшийся вдруг в прифронтовой полосе. Но некоторые дома оставались обитаемыми – оттуда слышались голоса людей, лай собак и ветер доносил запахи дыма. Так они прошли вдоль одной из улиц и оказались на берегу большого озера, с вытекавшей из него быстрой узкой речкой. Денис отстегнул карабин, и отпущенный на волю Хорт понесся к воде.
– Правильнее было бы назвать поселок Ключи или Родники или как-нибудь еще в этом роде, – заговорил Михаил Петрович, когда они уселись на широкую лавку и спрятались от порывов ветра за огромный зонт. – Озеро питается подземными родниками, бьющими со дна. Здесь раньше была деревня – вымирающий пригород мегаполиса, все жители или перебрались в город, или умерли. Дом, на месте которого построен сейчас коттедж, достался в наследство моей жене от ее деда, прожившего здесь всю жизнь. Да, моей жене, – заметив удивленный взгляд Дениса, повторил Михаил Петрович. – Я был женат, и лет мне было не намного больше, чем сейчас тебе. Ее звали Вера.
Потом помолчал немного и вдруг задал Денису неожиданный вопрос:
– Тебе ведь нравится, Ирина, правда?
– Да, – признался Денис.
– Мне она тоже понравилась, очень приятная и милая девушка. Когда все закончится, можете остаться жить здесь, дом большой. Сергей и Александр после того, как все успокоится, покинут нас, а вы оставайтесь, я буду только рад вам. Просто знай это, ладно? – и Денису ничего не оставалось, как растерянно кивнуть в ответ.
– Вот и хорошо. Но это в будущем, а сейчас поговорим о том, что было. Прошло уже почти сорок лет с того момента, как умерла моя жена. Заболела она внезапно, хотя всегда – а я знал ее с самого детства – она была здоровым человеком. И вдруг внезапно моя Вера сильно изменилась – стала замкнутой, необщительной, речь ее сделалась разорванной и бессвязной. Потом у нее появились навязчивые мысли, ей казалось, что кто-то зовет ее, несколько раз она уходила из дома. Я искал ее и находил всегда в одном месте – на железнодорожном мосту недалеко от того места, где мы тогда жили. Она кричала, чтобы я не подходил к ней, что ее зовут туда – и показывала вниз. Я был уверен, что она пытается покончить жизнь самоубийством. Естественно, я возил ее к врачам. Диагноз был ужасен – шизофрения. Болезнь прогрессировала, но я прилагал все усилия, чтобы помочь своей жене. Мне почему-то казалось тогда что главное – это не дать положить Веру в психиатрическую больницу. Какое-то время мне это удавалось, я делал все, что говорили врачи, следил, чтобы она вовремя принимала лекарства, делал ей уколы, старался всегда быть рядом. Я даже перешел на сменную работу, и, уходя на дежурство, я просил соседку, крепкую и сильную женщину, побыть с Верой. Так прошло почти два года. Но потом случилось нечто ужасное – у моей жены начались припадки. Они возникали внезапно, длились недолго, но повторялись сериями – по два-три за один раз. В любое время в любом месте Вера могла упасть на землю и сжаться в комок, прижав к телу руки и ноги. Она бледнела, потом синела, потом начинались судороги, изо рта шла розовая от прикушенного языка пена. Но и это было еще не все, – Михаил Петрович вздохнул, переживая заново боль и ужас тех далеких дней, и продолжил: