Особые отношения - стр. 39
Собрав все силы, я сумела дотянуться до кнопки вызова возле кровати. При этом я непроизвольно моргнула от напряжения, и тут же страшная боль волной заполнила мне череп. Еще я обнаружила, что нос наглухо залеплен пластырем. Вокруг глаз все болело и опухло – чувство было такое, будто все лицо в синяках. Я сильнее надавила на кнопку. Наконец появилась сестра, миниатюрная мулатка. Когда я сощурилась, чтобы разобрать имя на ее бирке – Хоу, – лицо снова вспыхнуло болью.
– Ну наконец вы пришли в себя, – ласково улыбнулась сестра.
– Что со мной случилось?
Сестра взяла карту, лежащую на кровати у меня в ногах, почитала записи.
– Вы упали в обморок прямо в приемном покое. Вам еще повезло, что не сломали нос. И зубы все на месте.
– А что с ребенком?
Долгая тревожная пауза, сестра Хоу опять погрузилась в записи.
– Не волнуйтесь. С малышом все в порядке. А вот с вами… здесь есть причины для беспокойства.
– В каком смысле?
– Мистер Хьюз, консультант, вам все скажет во время вечернего обхода.
– Я потеряю ребенка?
Она снова полистала карту, потом сказала:
– У вас повышенное артериальное давление. Нельзя исключить преэклампсию, но точно мы все узнаем только после того, как сделаем анализ крови и мочи.
– Это может представлять угрозу беременности?
– Может… но я уверена, мы сумеем привести вас в порядок. И многое будет зависеть от вас. Так что постарайтесь настроиться на очень тихую и спокойную жизнь в ближайшие несколько недель.
Прелестно. Как раз то, что я хотела услышать. Меня вдруг охватила дикая усталость. Может, дело было в лекарствах, которыми меня напичкали. Может, это была реакция на семнадцать часов без сознания. А возможно, сочетание того и другого, плюс повышенное давление, которое у меня обнаружили. Как бы то ни было, я почувствовала полное бессилие. Как будто из меня выкачали всю энергию, все жизненные силы. Слабость была такая, что я не могла даже сесть в постели. А это мне было необходимо, потому что я вдруг страшно захотела писать. Но прежде чем я успела об этом сказать – прежде чем успела попросить, чтобы дали судно или помогли добраться до ближайшего туалета, – простыни ниже поясницы уже стали теплыми и мокрыми.
– О, черт, как же это, – громко, с отчаянием произнесла я.
– Все в порядке, – отреагировала сестра Хоу. Вынув миниатюрную рацию, она вызвала подмогу. Через миг у койки уже стояли два рослых парня-санитара – англичанин с бритой головой и серьгой в ухе и худой, изящный сикх.
– Мне так стыдно, извините, пожалуйста, – выдавила я, когда санитары помогали мне сесть.
– Не волнуйся из-за пустяков, дорогуша, – отозвался бритоголовый. – Ничего тут такого, совершенно естественная вещь.
– Со мной такого никогда не было, – бормотала я, пока они поднимали меня с мокрого ложа и пересаживали в кресло-каталку. Больничная рубашка облепила меня.
– Правда, первый раз? – переспросил бритоголовый. – Ну, тебе просто здорово повезло. Вон, взгляни на моего дружка. Он постоянно писает в штаны, представляешь?
– Не слушайте моего коллегу, – отреагировал сикх. – Вечно болтает всякую ерунду.
– Коллегу! – возмутился бритоголовый. – Я-то считал, что мы друзья.
– И потому обвинил меня в том, что я писаю в штаны? – парировал сикх, толкая мое кресло вперед. Бритоголовый шел рядом, и они продолжали перекидываться репликами.