Особое обстоятельство - стр. 8
Заворожил. Заколдовал. Приручил. Она уже и не помнила, как это быть без него. Её первый. Любимый. Единственный. Но Маша не смела произносить вслух эти слова, просто тихо постанывала в такт бешено стучащему сердце, которое вот-вот грозило взорваться от испытываемых ею чувств и желаний. Стоило Леру коснуться её, и мозг отказывался работать. Снова она тонула в океане страсти, отдавая ему всю себя.
— Как же я соскучился, — прохрипел Донской ей в губы, — как же соскучился…
Мария лишь дурела от его губ и рук. Извернулась изящной змейкой в его руках, пытаясь усилить трение меж их телами. Повернулась к нему спиной, потерлась попкой об ощутимо выступающую часть его тела и довольно усмехнулась, услышав его голодный рык.
Пальцы его нырнули в вырез блузки и ощутимо сжали грудь. Мария закатила глаза от пронзившего удовольствия и тихонько вскрикнула. Кожа пылала, одежда на ней казалась лишней и ненужной. Послышался треск — это Лер схватив рубашку за полы дернул её в разные стоны, отчего мелкие пуговички покатились по паркету в разные стороны. Воронцову буквально трясло от терпкого возбуждения и огненного желания быть с ним, чувствовать его в себе, поэтому она послушно нагнулась и прогнулась в спине, руками оперевшись об стенку. Его прикосновения стали ещё настойчивее, более порочными. Донской прикусил кожу на её шее, тут пройдясь по метке языком. Затуманенной частью сознания Маша поняла, что в понедельник на работу придется одеть водолазку. Опять. Рука, что мучала её грудь спустилась ниже, обвела впадинку пупка, и еще чуть ниже… Вжикнула молния, пышная юбка оказалась у её ног. Он абсолютно одетый, а Маша лишь в нижнем белье.
— Обожаю, когда ты надеваешь чулки, — мурлыкнул Валерия, прежде чем легонько цапнуть любовницу за мочку уха. Сама Воронцова не любила носить чулки, считала их жутко не удобными, но надевала… ради него.
Толпа мурашек вдоль спины и полная дезориентация в пространстве. Сама Мария задыхалась от острейшего возбуждения, воздуха катастрофически не хватало. Теплые жесткие пальцы нырнули ещё ниже, Маша вздрогнула всем телом и закусила губу до крови. Ещё ниже, ещё глубже. Она лишь беспомощно раздвинула ноги шире, трусики стали бессовестно мокрыми. Донской расчетливо надавливал и задевал чувствительные точки, отчего девушка в его руках только сильнее дрожала и изгибалась в поисках большего наслаждения. У неё вольно закрылись глаза, а тело стало танцевать древний, как мир, танец, бедра выписывали восьмерки, а из горла тяжело вырывалось дыхание.
— Моя маленькая отзывчивая девочка, — выдохнул Донской и уткнулся лбом ей затылок.
Он словно пытался себя сдержать и упрямо стремился довести партнершу до того состояния, когда разум полностью отказывает и ничего не остается кроме голых инстинктов. Она даже не поняла, когда осталась без нижнего белья, просто почувствовала, когда Лер стал медленно входить в неё. Судя по ощущениям, он даже не потрудился снять брюки, что лишь добавляло перчинки происходящему.
— Еще, — попросила Маша неосознанно и повела бедрами навстречу к нему, чувствуя, как тугой и крепкий член наполнил её, растянул изнутри. Невыносимо сладкая пытка, потому что Лер не спешил. Он медленными, плавными движениями погружался всё глубже, сводя её с ума. Все органы чувств Воронцовой сконцентрировались на этих движениях, связывающих их в единое целое. Мир смазался, стал неясной кляксой. Внутри что-то туго скрутилось и сжалось в алчущий комок. Маша перестала сдерживаться и закричала во все горло, ногтями царапая обои.