Особняк самоубийц - стр. 6
В комнату ворвалась перепуганная Сима.
– Чего орешь? Что случилось? Что?!
Закрыв лицо руками, Наденька потрясенно прошептала:
– Я жениха своего видела.
– Да ну! – недоверчиво протянула Сима. – Может, показалось?
Наденька отняла руки от взволнованного личика. Ее лягушачий ротик безмолвно открывался и закрывался. Наконец, девушка взяла себя в руки и вымолвила:
– Не показалось, я его видела. Только лицо не запомнила, не рассмотрела как следует, я испугалась и зеркало перевернула. Это мой будущий муж, я знаю!
Сима насмешливо растянула губы.
– Совсем с ума сошла, привиделось ей! – Но нетерпеливо подскочила к зеркалам. – А ну, дай-ка я погадаю, уйди.
Еще не придя в себя от шока, Надя в полуобморочном состоянии медленно выбралась из-за стола, Сима мгновенно заняла ее место.
– Только ты, пожалуйста, не начинай, пока я не уйду, – жалобно пролепетала Надя.
– Хорошо, – не глядя, буркнула Сима, ей не терпелось повторить эксперимент подруги.
Наденька, словно испуганный воробышек, вылетела из комнаты.
Сима поправила свечи и старательно вгляделась в зеркальную поверхность, но сколько ни смотрела, так ничего и не увидела. Отставив зеркало, девушка позвала подругу.
– Ну что, видела? – спросила Наденька.
Сима нахмурилась.
– Ничего я не видела. Да и ты не видела. Ты все придумала!
– Не веришь? – обиделась Надя. – А я правда видела! У тебя просто чувства не такие тонкие, как у меня.
Сима обиженно надулась.
– Мои-то чувства как раз нормальные, а ты – истеричка. Мама говорит, у тебя руки потеют, потому что ты нервная. Вот тебе и мерещится всякая чушь. Тоже мне, жених ей привиделся! Психическая! – крикнула Сима и побежала в прихожую. Сорвав с вешалки старое пальтецо, она натянула валенки и вышла в метель.
Глава 4. Завидный жених
1980-е, Москва
Несмотря на метель, самолет из Италии благополучно приземлился в Шереметьево. Натянув капюшон куртки на голову, Альберт Барятьев спускался по трапу. Он только что вернулся из заграничных гастролей.
Мать жила отдельно от сына, Белла Леонидовна не любила родовой особняк, и сколько Альберт ни уговаривал родительницу переехать к нему, она не соглашалась.
– Зря ты туда, сынок, перебрался, – с затаенным страхом крестилась она. – Нехорошая аура у дома, смертью от него несет.
Альберт снисходительно посмеивался, а в глубине души даже радовался, что мать так суеверна, все-таки жить без нее было вольготнее.
– Не верю я в эти сказки. К тому же священник все уголки и закутки дома освятил, святой водой окропил и с ладаном прошелся везде.
Белла Леонидовна печально вздыхала и качала головой.
– Все равно ты меня не убедишь. Слишком много нехорошего связано с этим домом. Нельзя в нем жить, тем более тебе его под музей дали. Вот и устрой в особняке музей, а живи здесь.
Новый муж матери, Казимир Иванович Загоруйко, моложавый мужчина с военной выправкой, подхватывал:
– Да-да, такое здание больше подходит под музей или театр. Но как там можно жить?
– Прекрасный дом, – упорствовал Альберт. – Мне там вполне уютно. Отдельное жилье в центре столицы – это фантастика! У меня даже свой небольшой дворик есть. Что хорошего в многоэтажке? Форменный улей.
Большая квартира с высоченными потолками на Пречистенке досталась Белле Леонидовне от предыдущего мужа, профессора Белоусова. После его смерти она недолго оставалась вдовой, вскоре встретила Казимира Ивановича, и они поженились. Военный врач в отставке во всем подчинялся красивой, властной супруге, обожал ее и жил по установленным ею правилам.