Особняк с привидениями. Том 1. Кошмарный Квартет - стр. 9
Впрочем, больше всего Тима привлекала её история. Он узнал картинку на ладони: номер тринадцать и змея, обвивающая бейсбольную биту. Сомнений почти не оставалось: это была ловушка Лефти Лонгана!
Вам, не фанатам, должно быть интересно, кто такой Лефти Лонган. Не надо лезть из кожи вон от любопытства. Если расскажу сейчас, испорчу весь ужас… то есть всё веселье.
Лавочник прочёл выражение глаз Тима. Или, может, его выдал рот, открытый как у рыбы, готовой проглотить крючок.
– Примерь, – предложил он.
Уиллу начала колотить дрожь, и это была не просто девичья впечатлительность. Она почувствовала первый в жизни настоящий всплеск того, что называют женской интуицией. Что-то было не так с этой перчаткой… и со стариком, который её продавал.
– Тимоти, пойдём отсюда, – Уилла потянула его за рукав. – Прямо сейчас.
Обычно Тим тут же уходил, а вопросы задавал потом. Но в этот раз он не мог. Настолько притягательной была ловушка Лонгана.
– Давай же, – настаивал лавочник, – надень её.
Тим так и сделал, продев пальцы в пять из шести отверстий. Мягкая кожа мгновенно подстроилась под его руку. Тим не знал, как это объяснить, ведь на первый взгляд перчатка казалась вдвое больше его руки. И всё же она села идеально. Но то, что случилось дальше, было самым жутким моментом его жизни. Тим мог бы поклясться, что из его ладони прорастает шестой палец.
– Кажется, ты ей понравился, – сказал лавочник. Он приложил обе руки ко рту. – Плэй бо-о-ол![5]
Тим изобразил игру в поле и живо представил, как взревела толпа.
– Сколько хотите за неё?
Уилла встала между ними, спиной к лавочнику.
– Нам нужно идти, Тимоти.
– Может, это тебе нужно идти? – сказал он незнакомым, уверенным голосом. Ноги Уиллы стали ватными. Помните дрожь, которую она ощутила недавно? Она не шла ни в какое сравнение с этой. Правда жалила, как зубная боль: Тим решил, что перчатка принадлежит ему. Дальше случилось нечто странное.
– Спрашиваю последний раз! – пролаял он. – За сколько ты выпустишь этот кусок хлама из своих древних сморщенных рук?
Уилла не могла поверить собственным ушам. Тим мог быть разным: ленивым, неуклюжим, временами глупым – но грубости от него никак нельзя было ожидать.
– Я не могу взять за неё меньше, чем… пятьдесят долларов, – ответил лавочник.
– Пятьдесят, – повторил Тим. – Пятьдесят.
А потом он сделал то, от чего у Уиллы перехватило дыхание, и не в лучшем смысле. Он выудил из кармана пятидолларовую купюру, смял её в шар и бросил под ноги лавочнику.
– Это всё, что тебе положено, – сказал он тем же твёрдым голосом. – Скажи спасибо. Если бы я решил с ней сбежать, ты никогда бы меня не поймал. Ни за что на свете.
И с этими словами Тим пошёл прочь, посчитав перчатку своей.
Уилла была в ужасе. Конечно, поторговаться стоило. На блошиных рынках и гаражных распродажах это обычное дело. Но тут всё было по-другому. Сам Тим был другим. И больше всего – даже больше, чем его твёрдый голос, – её беспокоило выражение его глаз. Она никогда не видела такого раньше.
Глаза Тима были жестокими.
Уилла залезла в рюкзак и вытащила все деньги, какие у неё были, около двадцати долларов.
– Завтра принесу остальное, – сказала она лавочнику.