Особенная. В моем сердце - стр. 26

— Не получается определиться? — интересуется Доронин, наблюдая, как я по третьему кругу изучаю список блюд. — Мясо ты по-прежнему не ешь?

— Я ем птицу и рыбу, но не очень голодна. Наверное, возьму салат.

— Закажи утку в ягодном конфи, — советует он. — К ней хорошо подойдет красное, я выбрал Пино-нуар.

— Ладно, пусть будет утка, — улыбаюсь натянуто.

Шестьдесят евро за утиную ножку и размазанную по тарелке ложку варенья и еще сорок за бокал вина. Я прибью эту мажорку Кэти.

Макс передает заказ официанту, себе берет стейк с кровью, естественно. Вина заказывает сразу бутылку. Оно урожая того года, в котором мы познакомились. Доронин отдельно уточняет этот момент у официанта и делает это с таким пафосом, что я начинаю беситься.

— Максим, давай сразу договоримся, что счет на ужин мы разделим, — предлагаю, когда мы остаемся одни.

Его лицо меняется. Брови сходятся на переносице, челюсть напрягается. Он наклоняется над столом и понижает голос:

— В смысле разделим счет? Как ты это себе представляешь, Лиза? Хочешь выставить последним жмотом? Сделать из меня посмешище?

— Нет, всего лишь хочу заплатить за себя сама. Это нормально, мы же в Европе, — напоминаю, хмыкнув.

— Да похрен где мы! Если я кого-то приглашаю на ужин, то я за него плачу, и это не обсуждается! — повышает он голос.

— Не в нашем случае, — шиплю, собираясь встать. — В таком случае будет лучше, если ты поужинаешь сам!

Макс успевает схватить меня за руку и задержать.

— Будет лучше, если ты сядешь, Лиза, и мы успокоимся. Пожалуйста, — скорее настаивает, чем просит. — Ты вообще сопоставляешь наши финансовые возможности? — спрашивает, когда я опускаюсь в кресло.

— Нет, а должна?

Я прекрасно знаю, что ему ничего не стоит заплатить за нас двоих. Для него сто евро как для меня десять центов, наверное, а может, вообще один. Я не знаю сколько точно — никогда не считала его деньги, но меня с первого дня нашего знакомства бесило, когда он ими кичился. И это то, что прекрасно знает он.

— Ты не должна, но так не делается, пойми. У нас с тобой не деловой ужин, а я и такие обычно оплачиваю.

— А какой статус у этого ужина? — щурюсь.

— А ты как думаешь? — тоже щурится.

Я пытаюсь вытащить руку, но он только сильнее сжимает ее.

— Для меня он дружеский.

— Прекрасно. Считай, что это моя дружеская благодарность за твою отзывчивость. Это как цветы, которые ты приняла без возражений. Здесь нет никакого подтекста, я не пытаюсь купить тебя, Лиза! И за подаренным тебе айфоном не стоит тайный смысл. Иногда подарок — это просто подарок.

Макс отпускает мою руку и откидывается на спинку стула. Я поджимаю губы и рассматриваю скатерть. Лучше сейчас промолчать, иначе мы поссоримся. Я сутки морально готовилась к этой встрече. До последнего сомневалась, но все же решилась и боюсь пожалеть. Каким-то чудом нам с Максом удавалось избегать острых углов, и мне бы хотелось сохранить этот статус-кво до конца терапии.

Когда официант приносит наши блюда, мы едим в тишине. То есть в ресторане играет музыка, посетители за соседними столиками разговаривают, но мы молчим. И это давит. Я не выдерживаю первая:

— Как прошел твой день?

— Продуктивно, несмотря на выходной. Было три встречи, — делится Макс, разрезая стейк.

— А говорил, что в Праге никого не знаешь, — вспоминаю.