Особенная. В моем сердце - стр. 15

— Упражнения у станка закончили! — объявляю, громко хлопнув в ладоши. — Теперь будет совершенно новое задание. Нужно бегать по залу и подпрыгивать, кто выше. Я внимательно слежу и замеряю глазомером!

Малышня с визгами пускается врассыпную, а я иду за шваброй. У входной двери и в раздевалках на полу стоят лужи. Вчерашний снег решил меня добить, теперь он стремительно тает и является грязным месивом на подошвах.

После третьей, самой старшей хореографической группы мою студию целиком и чувствую, что силы меня покидают. На улице смеркается, я адски устала, хочу есть и спать. Занятия закончились, но нужно дождаться Катюшку, которая обещала принести мне свой старый телефон.

Глядя в окно, я мечтаю о теплом пледе и чашке какао с маршмэллоу, когда за спиной раздается странный шум.

Долговязый парень с яркой полосатой шапке и с огромной коробкой в руках не может открыть дверь и стучит по ней носком ботинка.

— Лиза Бережная? — спрашивает, вваливаясь в помещение и внося с собой новую порцию грязи. Я пячусь и киваю. — Доставка. Нужен документ и подпись.

Он говорит по-чешски, но я понимаю — слово «документ» на всех языках звучит примерно одинаково.

— Документ? — уточняю, потому что обычно курьеры его не просят.

— Любой с фото. Доставка ценная, — поясняет парень на английском, сообразив, что я иностранка.

Он ставит коробку на ресепшен и протягивает для подписи планшет. Я собираюсь возмутиться — ведь ничего не заказывала! — но вспоминаю, что жду посылку из Германии. В ней придут вещи из Мюнхенской студии, которые отправила мне одна из тренеров. Это мои кубки, медали, наградные листы и сертификаты. Их давно пора расставить и развесить на стенах этой студии. Как бы Илья ни хотел и ни требовал, в немецкую я не вернусь. И к нему тоже.

Срезаю скотч, открываю коробку и ахаю — в ней не вещи, а сумасшедшей красоты букет! Нежно-розовые розы, похожие на зефирки, в облаке белых гортензий.

Можно не гадать, кто прислал эти цветы, тем более и карточка к ним прилагается. Пальцы дрожат, пока достаю ее и открываю.

«Ты все так же удивляешь и радуешь меня, Лиза. Думал, выставишь за дверь. До завтра. М.»

Несколько раз перечитываю. Буквы от волнения расплываются. Они от руки написаны. Как он нашел флориста, умеющего писать по-русски? Или это его «особо приближенные подчиненные» расстарались? Но текст-то он сам придумал, в этом не сомневаюсь.

Удивляешь и радуешь меня, Лиза.

Он не раз говорил мне эту фразу пять лет назад. Я отлично помню.

Как мне теперь ее понимать? Как вообще понимать этот букет?

Я не знаю.

У меня шок. И он почему-то приятный. Мне сто лет не дарили цветов, а таких красивых — двести! Только он дарил, только он знает, какие я люблю.

Несусь в раздевалку за вазой, набираю воду. От усталости и следа не осталось. Такой невероятный букет! Так хорошо он смотрится в студии!

Трогаю розочки, трогаю. Каждую нежно обвожу кончиками пальцев.

— Вау, Элишка! Ты купить цветы? Красиво! — с порога восклицает Кэти.

— Мне их подарили, Катюшка! Представляешь? Вчерашний клиент, — рассказываю возбужденно.

— Ты ему нравиться! Ты стать известный психолог!

— Очень на это надеюсь, — улыбаюсь, не переставая трогать свои розочки.

Интересно, на что больше я надеюсь? Как-то странно ответила, но Кэти не поняла.

— Что он писать? — спрашивает она, вертя в руках карточку.